Игра не для всех. Крым 1942

И все же вывод один: силами ПВО и истребительной авиации РККА город от воздушного налета не спасти. Нарыть щелей, укрытий, разместить по городу десятки импровизированных водохранилищ-цистерн для тушения огня, опустошить нефтехранилища — все это опять-таки малоэффективные меры. В щелях можно спрятаться от осколков, пережить удары тяжелых авиабомб — жар огня выкурит людей из земляных укрытий, или их удушит густой дым. Разобрать частный сектор — нереально. Разбросанные по городу резервуары с водой помогут справиться с локальным пожаром, но не с огненными смерчами, закрутившимися над Сталинградом после бомбежки. Так что единственный выход — массовая эвакуация. Но тут-то начинается самое интересное…

Начать нужно с того, что местная партийная верхушка знала реальное положение дел на фронте, знала об образовавшемся на правом берегу Дона немецком плацдарме, угрожающем непосредственно городу. То, что эвакуация жителей через Волгу будет особенно опасна после того, как фронт подойдет непосредственно к городу, они также понимали. Но… Ничего не сделали. Хотя как ничего? Эвакуация детей партийной элиты — так называемой номенклатуры — была организована, отпрыски больших начальников отправились в санатории Заволжья заранее, до страшного налета 23 августа 1942 года и последующих боев за город. Однако чем аргументировали свое бездействие руководители Сталинграда, в частности первый секретарь обкома партии Чуянов — мне, хоть убей, непонятно.

Нет, заводам были нужны рабочие руки, производство не останавливалось даже во время городских боев, да и потом сами работники принимали участие в защите города в составе истребительных батальонов. Так оставьте работников, вывезите их семьи!

Какая-то часть женского населения и стариков участвовала в возведении противотанковых рвов — так что с остальными? В городе нет мостов, все перевозки осуществлялись речным транспортом — почему бы ЗАРАНЕЕ не организовать эвакуацию хотя бы тех же детей?! Что, не хватило бы на всех санаториев, негде размещать?! Да пусть хоть под открытым небом, чем в огненной ловушке уничтоженного города!!!

Понятно, что тот же Чуянов не мог знать о налете воздушного флота Рихтгофена, о том, что город просто сотрут с лица земли ударом с воздуха. Понятно, что отсутствие моста через более, чем двухкилометровую Волгу в Сталинграде очень сильно ограничивало возможность эвакуации, а весь речной транспорт был задействован прежде всего под военные цели и для транспортировки топлива, это тоже понятно. Понятно и то, что размещение сотен тысяч людей было невозможно организовать без наличия жилищного фонда, да и прокормить такую прорву народа без огородов и своего скота, который имели жители частного сектора — задача крайне неподъемная. Наконец, эвакуация одних категорий жителей невольно бы вызвала возмущение тех, кто оставался работать на заводах. И, в общем-то, оценив масштаб стоящей перед ним задачи Чуянов, скорее всего, решился надеяться на русское «авось». Точнее на то, что немцев удержат на Дону, что масштабных бомбежек частного сектора не будет… Возможно, руководство города и края действительно рассчитывало, что армия продержится чуть дольше и 25 августа 1942 года реальной истории — это заранее запланированная дата начала эвакуации жителей из Сталинграда. Эвакуации, которая опоздала…

Тяжелые мысли. Но лучше бы гнать их из головы подальше — ВСЕ это сегодня кончится. Лучше бы побыстрее уже прийти к госпиталю, пока пирожки горячие…

Глава 21

15 августа 1942 года, 9 часов 57 минут утра. Сталинград. Эвакогоспиталь 1583.

Когда я вошел во двор добротного, купеческой постройки кирпичного здания, сердце мое забилось в груди, словно загнанная птица; мне стало уже просто трудно дышать, а на лбу выступила легкая испарина. Вот оно! Скоро встреча!

А между тем, последние полчаса, пока я добирался до эвакогоспиталя, в котором служила Оля и с адреса которого мне приходили ее аккуратно сложенные конвертики-письма, меня терзали разного рода жутковатые догадки. Письма на фронте, присылаемые бойцам и командирам их родными — это все равно, что окошко домой, сквозь которое ты ощущаешь тепло любимых людей, слышишь их голоса. Иногда кажется, что ты на несколько коротких мгновений оказываешься рядом с ними… Письма на фронте люди всегда очень ждут — но это ведь не телефон и не телеграф, заветные треугольнички могут приходить с очень большим опозданием. Например, боец уже погиб, уже пришла на него похоронка, а потом до отчаявшихся родственников доходит письмецо, отправленное их сыном или мужем, или отцом до рокового боя, где ему суждено было сложить голову… А бывает и наоборот, стряслось что-то в тылу, а боец и не знает, какая беда пришла — он читает письмецо, отправленное еще живыми родственниками…