Игра не для всех. Сталинград

Комбатр повторял имена сыновей при каждом взрыве осколочных снарядов, накрывавших ненавистных фашистов. То, что ответные гранаты рвались рядом, ломая дерево муляжей, его нисколько не смущало… Некоторое время спустя он дал новый ориентир, перенося огонь уже на «панцеры». Это подстегнуло замершие было за километр танки продолжить движение к ложной батарее, где расположились «полковушки» — немцы, наконец, это поняли. А промедление стоило им еще одной замершей машины, чьи катки вмяло, а гусеницу порвало близким разрывом фугасного снаряда.

С каждой секундой расстояние до панцеров, ползущих вперед, сокращалось. Семьсот метров, шестьсот. Пятьсот… Внезапно для фашистов огрызнулись огнем «сорокопятки», стреляющие из дзотов батареи «один». После первого залпа замерла одна «тройка», поймавший болванку в ходовую. После второго тормознула, словно налетев на стену, старая «четверка» с пушкой-«окурком», загорелась подбитая ранее «тройка».

Вставший танк — мертвый танк. И экипаж обездвиженного Т-4 познал это с третьим залпом, когда очередная бронебойная болванка прошила борт башни, вызвав мгновенный подрыв боеукладки… Остальные «панцеры» развернулись лбом к дзотам, открыли частый ответный огонь. Семеро против трех, причем наводчик одной из новых «троек» сходу залепил осколочный снаряд в относительно небольшую амбразуру ближней огневой точки, разом выбив ее расчет.

Но насладиться победой везучий (или все-таки невезучий?) экипаж не смог — в бой вступила батарея «два». И оба орудия точно всадили болванки в правый борт и бензобак отличившейся, а после мгновенно вспыхнувшей «тройки», стремительно равняя силы. Германский командир попытался среагировать, развернув половину уцелевших машин к новой опасности — но он совершенно позабыл о «полковушках», оставшихся в тылу.

А зря.

Николай Иванович пробежал от своего наблюдательного пункта до первого орудия со скоростью и поспешностью, более присущей юнкеру, каким он был тридцать лет назад. По его приказу обе «полковушки» наконец-то выкатили из ровиков, и старший лейтенант, выпускник Михайловского артиллерийского училища, ветеран уже трех войн, лично встал к панораме… Он очень хорошо целился, этот бывший поручик царской армии, а его отцовская боль требовала выхода в каждом бою. И сегодня ему очень не хватало чувства, когда ты лично ведешь бой, когда наводишь орудие в цель и нажимаешь на спуск!

Первым же выстрелом Белов всадил бронебойную болванку в корму сильнейшей в немецкой группе длинноствольной «четверки», проломив броню и что-то повредив в двигателе. Да, калиберные болванки «полковушки» под углом девяносто градусов пробивают всего тридцать миллиметров брони — да только толщина кормы корпуса Т-4 любой модификации составляет всего двадцать! Сделав поправку по красному трассеру, установленному в донце снаряда, вторую болванку он всадил точно под основание башни, заклинив ее. А затем еще дважды выстрелил в корму башни, методично добивая танк и экипаж. Спасаясь, немцы уже полезли сквозь люки наружу, но тут второй снаряд проломил крупповскую броню и угодил в боекладку. Фонтан огня ударил из открытого люка командирской башенки, выбросив наружу половину человеческого тела — а Николай Иванович, даже несмотря на горящий танк, уже наводил орудие на новую цель.

Камфгруппа была обречена.

Глава 23

3 октября 1942 года. Декретное время: 10 часов, 21 минута.

Западные скаты высоты 135,4 «три кургана». Наблюдательный пункт командира полка.

От разворачивающегося на моих глазах действа дыхание буквально перехватывает. У меня получилось! Получилось!!! Сработала артиллерийская засада с дзотами! А уполовиненная батарея «полковушек» и вовсе превзошла самые смелые ожидания. Их командир, старший лейтенант Белов, проявил чудеса находчивости, выправив мой изначальный план — и хотя свою инициативу он со мной не согласовал, победителей, как говорится, не судят. С меня представление на награду…

На относительно небольшом пятачке, простреливаемом с трех сторон, горят уже шесть панцеров. Оставшиеся три машины пятятся, бешено отстреливаясь. Чтобы хоть как-то обезопасить отход, экипажи используют дымовые шашки, обычно имитирующие подрыв танков, а сейчас мешающие моим артиллеристам целиться.

Но немцы — даже разбитые, отступающие немцы — остаются опасным врагом. Вставшая за километр «тройка» с поврежденной фугасным снарядом ходовой открыла меткий огонь по «полковушкам», прикрывая отход камрадов. Батарейцы видимо позабыли о замершем и казалось бы выведенном из строя панцере — но как оказалось, зря. Осколочные снаряды легли довольно близко к одной из пушек, выбивая расчет. И прежде, чем уцелевшие бойцы успели бы скатить орудие в ровик, очередной фугас ударил прямо в станину, подбросив «полковушку» и перевернув ее набок. Хорошо хоть, второй расчет успел вовремя среагировать, спрятав своего «бобика» в укрытие.