Игра не на жизнь. Проходная пешка

Лагерь превратился в сплошное поле боя. Я давно умаялась считать, сколько сегодня врагов пало от моей сабли. Да и сабля, если честно, не моя, а подобранная у убитого козака — не легенький шамшер, а утяжеленный на конце елманью килич. Но для рубки и укола годится, хоть рука грозится после каждого нового удара отвалиться и больше никогда не подняться. А как только видишь летящую на тебя полоску стали, так сразу откуда-то берутся силы и отбить, и ударить, а потом еще и еще…

— Леди!

Тишин подхватывает меня за талию, разворачивает и принимает на свой клинок опускающийся на меня удар.

— Бегите к центру лагеря! Там кони! Сейчас соберем всех уцелевших и пойдем на прорыв! А, чтоб тебя! — это уже ордынцу, сумевшему ранить в руку наемника. — Получи! Давай вперед! Чего стала?

— А ты?

— А я за тобой!

В какой-то момент приказ об отходе достигает всех. Сумбурные поединки стали смещаться в определенном направлении. Сзади загораются подожженные наемниками телеги — последняя заградительная линия, уже переставшая быть таковой, но еще способная послужить дымовой завесой.

— Гей! — меня подхватывает Тишин на казацком коне и закидывает за спину. — Держитесь, леди!

Да уж как-нибудь удержусь! Не хочется выглядеть совсем уже новичком, но на крупе, позади всадника я еду впервые. Высокая лука больно врезается в низ живота, к тому же тебя подкидывает при каждом скачке коня. Еще приходится смотреть назад, чтобы вовремя отбить направленный в спину удар. Бешеная скачка только начинается, а до леса надо еще доскакать. И желательно живыми.

Мы вылетели — кто вдвоем на одном коне, кто один. Я оглянулась по сторонам. Как же нас мало! Человек двести — не больше. И это из тысячи ста! Пятая часть… А до леса доскачет еще меньше. Ордынцы не собираются нас отпускать за здорово живешь. За спиной дробный топот копыт — оглядываться страшно.

«Мы можем стрелять! Расходитесь!» — боги, как же я рада тебя слышать, Тауэр!

— Фабис! — кричу я.

Он оглядывается, и я машу рукой в сторону.

— Расход! — командует во всю силу легких офицер, и часть людей сворачивает направо, а часть и мы с Тишином — налево. А из-за деревьев в нас летят стрелы.

Знаю, что не попадут в меня, а все равно страшно, когда видишь темную тучу, закрывающую на мгновение небо, а потом неумолимым росчерком летящую вниз.

Пусть теперь покричат козаки, сраженные меткими стрелами скайль-т-тэйлей!

Ближе к замку к нам присоединился Тауэр. Махнул рукой — мол, все в порядке.

— Скайль-т-тэйли?

«Уйдут. За них не беспокойся. Не ранена?»

Ах, забота! Прямо отеческая!

— Нет!

Где-то среди тех, кто нас сейчас прикрывал, были и те, кто убивал детей. И я снова не смогла посмотреть в их глаза.

30

За столом было людно и очень громко. Я сидела с краю и пыталась запихнуть в себя почти остывшую пшеничную кашу с капустным пирогом вприкуску. Кусок не лез в горло. Обида выплескивалась сквозь сжатые зубы сдержанными ругательствами. Поводов для ругани хватало.

Вчера, едва влетев в ворота замка, я еле успела остановить Вячеслава Ивановича, готовящего подрыв южной башни. Получила едкое и циничное «Привет, сестричка!» от его дочки, что тоже не улучшило моего и так находящегося ниже плинтуса настроения. Вдобавок, после того как Фабис и другие командиры рассказали об Орде, барон с советниками почему-то решили, что в этом виновата я. Грубо послать их не хватило сил по причине полной апатии к происходящему, но, когда встал вопрос об освобождении Рандира и барон заявил, что убийца будет сидеть в тюрьме, что бы ни происходило снаружи, я психанула и вышла, громко хлопнув напоследок дверью. На автомате добралась до еще не занятой моей бывшей комнаты и просто рухнула ничком на кровать. Сил не было даже на то, чтобы расплакаться.

Утром меня разбудил гул голосов под окнами. Так как широкие окна выходили во внутренние дворы, а с наружной стены были только бойницы, то я поняла по раздававшимся крикам и реву животных, что в замке стремительно возрастает количество обитателей. Из пригорода.

К завтраку я опоздала. Но мне милостиво выделили остывшую кашу и кусок пирога, а также место за длинным общим столом.

~~~

Тут меня и нашел Тишин, а чуть погодя в дверях я различила долговязую фигуру эльфа. Следит, чтобы со мной ничего не случилось.

— Ты поела? — Тишин подвинул локтем какого-то детину и нагло уселся напротив меня. — Как ты себе чувствуешь?

Соврать не получилось, поэтому я просто поджала губы и промолчала. Буду я ему рассказывать, что у меня болит! А болит больше всего то, на что не пожалуешься. Пятую точку я позавчера и вчера хорошо сбила.

— Доедай давай, тебя все ждут, — Тишин подвинул мне кубок с разбавленным вином.

— А зачем я ВСЕМ нужна? — с горечью спросила я. — Я же виновата, что ордынцы пришли! Я виновата, что Рандира пытали! Я виновата, что Улетов здесь оказался! Я везде виновата…

Тишин подпер голову рукой и с интересом посмотрел на меня.

— Что? — не выдержала я, когда его молчание стало слишком красноречивым.

— Глупая… — усмехнулся он. — Знаешь, какие баталии развернулись в зале, когда ты ушла?