Игра Первых

Рябь несколько успокоилась. Члены Совета сосредоточились, спеша исполнить требование взбешённого А-демона. Однако вскоре в подвижном смешении золота и оникса вновь проступило смятение. Глава окончательно сник:

– В данный момент мы не можем этого сделать. Воплощение вашего бывшего куратора недоступно.

– Почему?!

– Потому что… находится… у… Хунгарова Первого. Мгновенно накалился и второй световой демон.

– Вы сами до этого додумались? – Алларов Первый с трудом удерживал рвавшиеся из него яростные протуберанцы. – Отвечайте!

– Таково было требование Хунгара, если вина вашего куратора подтвердится…

– Так Хунгар в курсе судилища, а Ашмар нет?!

– А-куратор превысил полномочия, спасая твоего друга, Первый! Он разгневал богов!

– Каких богов?! – Демоны Ашмара уже не могли издать ни звука под плавящей их силой бешеного Света. – Каких богов?! Отвечайте! Молчите? Ну, так я скажу! Наш куратор всегда служил лишь одному богу! Ашмару! В отличие от вас, предателей, исполнящих волю Хунгара! Мне больше не о чем с вами говорить! Всё, что нужно, я выясню сам.

Спёкшиеся в Свете Алларова Первого члены Совета окончательно сомлели от устремлённой на них Зеницы Ашмара. Когда дознание кончилось, прозвучал приговор А-демона:

– Слушайте меня все! Правом Первого я обвиняю вас в злоупотреблении полномочиями, совершении самосуда и предательстве! И если Безликий согласен с моим обвинением, то своею Зеницей сейчас лишит вас статуса хранителей равновесия!

Синеву за стенами прорезали вспышки, Хрустальную Сферу с треском пронзили молнии, и сквозь кристалл на членов Совета потоком хлынул Свет. В нём потускнели яркие краски, стёрся контраст золота и оникса, и вскоре перед А-демонами тускло подрагивали едва различимые нули.

– Правосудие свершилось, Алейн! Сейчас Зеница Ашмара перенесёт нас к воплощению куратора. Держи талисман!

Глава 10 В погребе

Очнувшись, Соня обнаружила, что лежит на выстуженном земляном полу в абсолютной тьме. Звуки отсутствовали. Воздух был затхлый, пахнущий гнилью. Очень холодно. Девушка заставила себя подняться и, вытянув перед собой руки, шагнула вперёд. Не успев сделать четвёртый шаг, пребольно ударилась обо что-то лбом и отшатнулась. Потёрла ушибленное место, смахнула слёзы и попробовала ощупать, на что налетела. Препятствие оказалось неоструганной доской, служившей полкой. Это помещение – погреб! Нужно найти лестницу!

Соня развернулась и медленно двинулась вперёд. На сей раз налетела на что-то ногой. Уже не так больно. Что это? Ага, деревянная табуретка. На табуретке покоилась толстая верёвка. Может пригодиться! Соня перебирала пальцами, ощупывая находку сантиметр за сантиметром. Конец свешивался с табурета, девушка потянула за него. Верёвка свивалась в петлю!

Вскрикнув, Соня отскочила и замерла. Боясь шевельнуться, она напряжённо всматривалась во мрак. Когда приступ паники немного прошёл, Соня попыталась взять себя в руки. «Найти лестницу, нужно найти лестницу»! Она вернулась к полке, которую чувствительно «поцеловала» лбом, и осторожно двинулась вправо по периметру погреба. Но тьма, холод и страх, объединившись, атаковали её дух. «Что с того, что ты найдёшь лестницу? Дверь окажется открыта? Как бы ни так. Думаешь, тебя бросили сюда, чтобы отпустить? Не надейся». Мысли, порождённые тьмой и страхом, лишали воли. «Выход есть, выход всегда есть, – сопротивлялась им Соня. – Не думать о плохом, только о хорошем! Представлять только хорошее».

Однако ничего хорошего не представлялось. Она постаралась вспомнить, как уютно мурчит их толстая кошка Бася, привалившись к боку и деликатно перебирая коготками. Но перед глазами неожиданно всплыла совсем другая картинка – дохлая кошка на дороге. Кошка, которой не повезло, как сказала Лена, когда они проходили мимо.

«Тебе отсюда не выбраться! – не отпускали Соню чёрные мысли. – Родители, конечно, напишут заявление, через три дня начнутся поиски, но тебя не найдут! Ты видела стенды на вокзалах, увешанные объявлениями о пропавших людях. Пропавших находят только в сериалах! В действительности все эти люди, однажды вышедшие из дому, обратно не возвращаются. И ты не вернёшься! Родители не будут долго тебя оплакивать, не переживай! Мать и не заметит, что у неё одной дочкой стало меньше».

От горькой правды Соня задрожала. Проехавшись спиной вдоль холодной кирпичной кладки, оползла и скорчилась. Зажала руками колени и, уткнувшись в них лицом, заплакала. Тихо, почти беззвучно, как брошенный ребёнок, которому некому пожаловаться.

Мама никогда не любила их с Леной! Всю материнскую любовь забрал братик, умерший за два года до рождения близняшек. Мама хранила множество фотографий, запечатлевших чуть ли не каждый день на протяжении четырёх лет его жизни. А потом у братика начались припадки – необычная форма эпилепсии, прогрессирующая с бешеной скоростью. Мама почти всё время проводила с ним в больницах, собирала деньги на лечение в какой-то продвинутой клинике. Последний приступ случился, когда мама ненадолго вышла, оставив мальчика одного.