Игра по-черному

Боевик сидел на траве, прислонившись спиной к автомобильному колесу. Нога его красовалась в самодельной шине из-за повреждения пулей берцовой кости. В верхней части бедра ногу перетягивал жгут. Рядом валялся шприц, которым пленнику вкололи обезболивающее. Капитан хмуро глянул на шприц, и один из спецназовцев поспешно подобрал с травы «улику». Правило номер один при работе за рубежом – никаких следов, позволяющих идентифицировать группу, подтвердить принадлежность спецназовцев к конкретному государству.

Леви топтался неподалеку, держа автомат на груди, и посматривал на убитых боевиков. Француз откровенно ждал, когда его позовут для допроса пленного. И у Погодина другого выхода не было. В его группе только лейтенант Халилов знал французский язык. Командир понимал, что положение у него сложное. Придется разговаривать по-английски с человеком, который по-французски будет допрашивать пленного и потом снова переводить полученные сведения на английский. Уличить Леви в неправильности перевода сложно, практически невозможно. Единственный выход – пока поверить французскому легионеру. Пленника придется взять с собой, а после встречи с группой Халилова поручить лейтенанту снова допросить его, но уже без Леви. И чтобы Леви не знал, что пленника снова допросили. Потом, сверив разницу в показаниях, можно будет думать дальше, верить французу или нет.

Пока спецназовцы осматривали машины, решая, можно ли их использовать для группы, Погодин и Леви присели перед раненым боевиком.

– Кого вы представляете, какую группировку? – попросил Погодин узнать у пленного.

Раненый оскалился, пытаясь бравировать перед вооруженными белыми, но по всему видно, что он страдал от боли и явно боялся, что его убьют. Он стал отвечать отрывисто и сильно жестикулируя. Его ответ сводился к тому, что они просто защищают свою землю от всяких там… Кого «всяких», уточнить не удалось. Боевик утверждал, что они не хотят никакой власти над собой, хотят жить своей жизнью, которой жили их предки. Тем более когда приходят чужие люди и заставляют местных жить по своим правилам.

Было ясно, кого он имел в виду, но вся эта трепотня выглядела, даже в двойном переводе, как какая-то шаблонная речь, сплошные «заготовки». Жить, как жили предки, было глупо со всех точек зрения. Даже если не брать в счет чужаков, то собственное правительство несло в отдаленные уголки страны современную медицину, образование, современную технику. В любом случае современное влияние на глубинку – это попытка облегчить жизнь народа. Раненый нес откровенную пропагандистскую чушь. И тогда Погодин попросил узнать, что они тут искали, на этой поляне, почему стали раскапывать кострище. Неожиданно раненый ответил правду. Или так перевел Леви? Боевик признался, не задумываясь, что они искали двух белых – мужчину и женщину. Эти люди убили кого-то и бежали из-под стражи. Их необходимо было найти. Эта группа, которую перебили спецназовцы, шла по следу. Есть еще поисковые группы. Этим повезло больше, они увидели в реке масляные пятна, и один человек, нырнув, нашел под водой машину. Без людей.

– Что с машинами? – спросил Погодин, увидев, что Бероев захлопнул капот внедорожника и отряхивает руки.

– Норма, товарищ капитан. На ходу, в приличном состоянии. Гарантировать сложно, но на тысячу-другую километров рассчитывать, я думаю, можно. Бензина больше половины баков.

– Тогда по коням. Посади за руль толковых ребят. Когда подберем Халилова с его орлами, нам понадобятся эти машины. Ранено– го – в кузов грузовика!

И снова машины двинулись по джунглям, то набирая скорость на открытых участках местности, то пробираясь через заросли по еле заметным лесным дорогам. Погодин примерно наметил себе маршрут, по которому мог дальше двинуться Нестеров. Теперь группа спецназа отставала от него всего на сутки. Маринин, немного поспавший, снова взялся за операторскую работу, но, к его удивлению и удивлению командира, никаких вооруженных отрядов заметить в окрестностях им не удалось. Две туземные деревеньки очень внимательно осмотрели с помощью квадрокоптера. Никаких подозрений, что что-то нарушает мирную жизнь, не возникло.

– Товарищ капитан, разрешите спросить? – раздался рядом бас спецназовца с позывным Малой.

– Да. Что ты хотел, Артем? – Погодин глянул на хмурого плечистого спецназовца.

Он знал, что прозвище Малой прилепилось к этому бойцу давно, еще в учебке. Парень, который наматывает гвозди «стодвадцатки» на палец и запросто может убить противника одним ударом кулака в лоб, был по натуре добродушным и отзывчивым. А еще Артем Саенко рьяно соблюдал завет своего отца – жить так, чтобы не стыдиться своей жизни и своих поступков.

– Я хотел спросить вас про тех раненых бандитов, которых добили ребята, – понизил голос спецназовец и замолчал, подбирая слова, боясь, чтобы командир не обвинил его в слабости.