Игра по-крупному

Вешкин заходил теперь чаще, и в его глазах читались удивление и интерес.

-- Быстро, быстро ты сделал, -- заглядывал он в зеленеющую теплицу. -- Это сколько же здесь ящиков? Семьдесят два? Ага... А землю прямо с огорода брал? И торф добавлял? Понятно... А это самое... еще чего-нибудь надо или только торф?

-- Песочку еще немного.

-- Ага... Крупного?

-- Любого. Только не глинистого.

-- Ясно. А как на рынок возить будешь?

-- Жду от тебя новостей. Ты насчет бабки-то не узнавал?..

-- Сказал Нюрке, да не знаю, как там получится. Здесь бы торговать, она б тебе человека нашла, а в Ленинград ездить... Сложно. Да и тебе накладно -- одна дорога во что обойдется...

-- Ерунда, проездной взять можно. Треха на месяц.

-- Тут треха, там треха -- пробросаешься... А ты, это самое... чем подкармливаешь? Селитрой? А еще сажать будешь?

-- Собираюсь. Ты бы напомнил Нюре про бабку, а то мне труба.

-- Напомню... Ну ладно, пойду, дел много. А то хочешь, пошли со мной -- теплицу мою посмотришь, перекусим. Нюрка там чего-то стряпает.

-- Попрошу не соблазнять трудящихся намеками -- во время работы не пьем!

-- А-а, ну смотри, -- расплывался в улыбке Вешкин, -- было бы предложено...

В субботу приехала Настя -- с двумя сумками в руках и одетая по дачному: куртка, резиновые сапожки, спортивные брюки. На плечах синей бабочкой улеглась шелковистая косынка.

Фирсов с самого утра погладывал на дорогу, хотя надежд на ранний приезд Насти не было никаких -- пока они с Маратом поднимутся, пусть даже и в восемь, пока позавтракают, соберутся, пока Настя завезет внука к бабушке, сядет на "двойку", доедет до Финляндского, возьмет билет, войдет в электричку, электричка может двинуться не вдруг, а минут через двадцать, Настя будет сидеть у окошка и читать книжку, но вот двинулись -- Фирсов ошкуривал топором доску для окантовки грядки и смотрел на лениво идущие со вчерашнего вечера часы, -- едет, мелькают с провисшими проводами столбы, значит, через пятьдесят минут будет здесь. Проходило назначенное им самим время -- стучала по рельсам электричка, притормаживала у станции и дальше убегала в лес, торопливо шли по дороге люди в поисках сдающихся на лето дач, но Насти среди них не было, и Фирсов назначал новый срок: допустим, они проснулись в полдевятого...

Встав в этот день рано и тщательнее обычного побрившись (выбрив даже с помощью второго зеркала шею), он навел в доме чистоту, перетряхнул постель, безупречно ровно застелил ее покрывалом, поставил у посвежевшего коврика Настины тапочки, передвинул в центр стола вазочку с пылающей прошлогодними ягодами веткой шиповника, которую осторожно срезал еще вечером, и вышел во двор, где и устроил себе плотницкое дело так, чтобы хорошо видеть дорогу. Но как он ни приглядывался за дальний урез забора, как ни вычислял время, взглядывая на часы, Настя вошла на участок незаметно: хлопнула калитка и Игорь, вскинув голову, увидел ее улыбку.

-- Ну ты даешь! -- восхищенно проговорила Настя и, поставив у березы сумки, оглядела теплицу. -- Я чуть мимо не прошла...

Игорь воткнул топор в бревно и, сдерживая радостную улыбку, пошел ей навстречу. -- Привет, Чиполлино!

Настя вытянутыми губами встретила его поцелуй. -- Почему это -- Чиполлино?

-- А просто так... -- Игорь подхватил ее на руки и крутанул по воздуху. -- Чиполлино, да и все.

-- Уронишь!

-- Не уроню! -- с напускной грубоватостью заверил Игорь и понес жену к теплице. -- Замерзла? Сейчас согреешься...

Потом они ели бутерброды с сыром, пили чай с пахучими смородиновыми почками и ходили смотреть, как поднялась вода в речке. Настя рассказывала про Маратика, какой он стал непослушный и одновременно сообразительный, Фирсов придерживал жену за талию, стараясь не пропустить ни слова из ее сбивчивого рассказа, и слушал, как дилинькает на дне торфяной канавы сбегающая к реке вода.

Настя закидывала голову, и ее серые глаза голубели и вновь серели, отражая приливы и отливы солнца, скользящего меж высоких клочкастых облаков.

-- Господи, -- протяжно вдыхала она воздух, -- красота какая! У меня даже голова кружится. В следующие выходные обязательно Марата привезу... Пойдем еще рассаду посмотрим?

-- Пойдем.

-- Мне больше всего огурчата нравятся -- бодренькие такие.

-- Может, польешь заодно? А я пока грядки закончу. Сегодня-завтра капусту высаживать надо.

-- Давай. Только объясни все...

Фирсов сколачивал длинные дощатые короба для грядок, хвалил и себя и доски, которые не поленился несколько лет назад притащить от сгоревшего за станцией барака, -- чуть обуглившиеся с одного конца, но звонкие и сухие, с хрустом втыкал в землю концы металлических дуг, выравнивал их -- так, чтобы каркас накрывал грядку симметричной аркадой, прислушивался к Настиному пению в теплице, позвякиванию ведерных дужек и вспоминал газетный сверток с чистым постельным бельем, который Настя вытащила из сумки и, улыбнувшись ему, бросила на покрывало.