Игра по-крупному

Разговоры о книгах ("Я вчера достал Гоголя в суперобложках, потрясающее издание -- карельская бумага!" -- "А я отхватил новенького Кафку почти за номинал!") вызывали в нем презрение, и он, не удостаивая ответом "жучков", вертевшихся у магазина, нес свою поклажу в отдел и просовывал в окошко. Он знал, что "жучки" могут дать больше означенной на книгах стоимости, и, уж в любом случае, он не потерял бы двадцати процентов комиссионных, догадывался и о том, что ценный экземпляр неминуемо скользнет мимо прилавка и окажется у них за пазухой, но шептаться в подворотне или на соседней лестнице пренебрегал и упрямо шел к хлопающей двери магазина. Вольные перекупщики косились на него с ехидцей. Однажды он остановился и, прикинувшись простачком, дал порыться в своем портфеле. Рылись жадно и суетливо.

-- Уэллса беру, -- ему сунули в карман пальто пару рублей и потянули книгу.

-- Э-э, нет! -- Игорь захлопнул портфель и защемил черный томик. -- Не пойдет! За Герберта Уэллса -- пятерку!

-- Да ты что? -- поднял на него фальшиво округленные глаза парень в собачьей шапке. -- Он же рубль восемьдесят стоит. Я тебе два даю...

-- Тебе очень хочется Уэллса?

-- Ну?.. -- Парень продолжал держаться за книгу.

-- Плати пятерку и бери!

-- Ну ты загнул!.. Давай за трояк?

-- Когда мне чего-то очень хочется, -- Игорь потянул портфель к себе и щелкнул замком, -- я за это плачу. -- Он вытащил из кармана мятые рубли и брезгливо протянул парню. -- А ты хочешь за халяву и с наваром. Мне хочется выпить -- я продаю книги и пью...

Толпа мигом распалась, потеряв к нему всякий интерес. Видали они таких проповедников. Ну что же -- и Игорь таких видал.

"Возьми все, что хочешь, -- сказал Бог. -- Возьми. Но заплати за все", -- любил повторять Игорь вычитанную в какой-то книге фразу. Неважно, в какой. Скорее всего, он ее сдал, не запомнив названия. Но фраза осталась.

Захаживали в его комнату продавщицы из соседнего мебельного магазина и парикмахерши, какие-то мелкие люди с телевидения, старавшиеся казаться крупными, журналисты молодежной газеты и журналистки, бывали два художника -- Борский и Хомутов, мясник Гена из углового магазина заглядывал с пакетами и бутылками, смотрел на компанию чуть изумленно, а выпив, швырял на стол еще влажные трешки и требовал их "сжечь". Привели однажды подслеповатого седого дедушку в пластмассовом галстуке -- он рассказывал, как сидел во Владимирском централе с шеф-поваром Николая II Гаврилой Никанорычем и какие кушанья любил последний российский император -- щи, каша, анисовая водка... И за царя убиенного пили, и за Сталина, и за Брежнева Леонида Ильича -- кто за кого хотел. И за Ксению Блаженную выпили, о которой чувствительно поведала журналистка Милочка -- длинноногая стрекоза в дымчатых очках -- на нее многажды нацеливался пьяный Гена, но всякий раз промахивался -- Милочка уходила с другими, а очнувшийся на раскладушке Гена начинал среди ночи греметь пустыми бутылками и материться.

Соседи, знавшие лупоглазого Гену по магазину, раскланивались с ним уважительно и давали на утренней кухне опохмелиться. Гена опрокидывал стопку, крякал, словно рубил топором мерзлую тушу, хрустел поднесенной в мисочке капустой или грибочками и приглашал хозяек за покупками: "Приходите, если чего надо. Вот сейчас баранина хорошая будет, исландская".

-- Геночка, а вот ножки на студень...

-- Будут скоро ножки.

-- Геночка, а мне бы говядинки нежирной пару кило, гостей жду...

-- Заходи, мать, после обеда, сделаем...

Он курил, задумчиво оглядывал перевернутые на полках кастрюли и кивал на стопку: "Ну, еще одну -- на ход ноги, и я пошел магазин открывать". Старушки услужливо звенели флакончиками-графинчиками: "Надо, надо. Мужчина крепкий, в соку...", "А вот у меня на лимонных корочках", "Хотите из черноплодной рябины, я вам с собой дам?" -- и благодарно посматривали на выходящего из ванной Игоря: умудрил его Господь завести в дом полезного человека.

-- Игорек, а вы что?.. Давайте немного...

-- Нет-нет, спасибо. Мне на работу. Я чайку...

Игорь садился в трамвай и ехал в Горный. Его все же оставили на кафедре стажером-исследователем с окладом сто десять рублей; через пару лет обещали аспирантуру. По мнению многих, это была удача: диссертация -- ученая степень -- преподавание в вузе -- доцент -- профессор... Большая удача. Лучшего и желать нельзя.