Игра по-крупному

Был целый ряд подружек из окрестных магазинов -- колбасного, спортивного, галантереи, обувного, радиотоваров... многие из них хорошо знали друг друга, и что удивляло Игоря -- эти двадцатилетние женщинки ни на что не претендовали, кроме постели; постель была для них логическим завершением вечеринки; другие варианты воспринимались как ущербные и неудачные; Игорь специально интересовался этим вопросом. Подружки переходили из рук в руки, образовывались самые замысловатые любовные многоугольники, и даже объемные фигуры имели место быть, и последнее время Игорь избегал торговых компаний, приглашая вечерних девчонок лишь в крайнем случае -- при явном избытке мужского пола и напитков.

Однажды он вспомнил Нину -- юную хозяйку славного фоксика Барда, симпатичную и чуть грустную, да, да, чуть грустную и светлую, с большими серыми глазами, ей было тогда лет семнадцать, значит, сейчас около двадцати, и он пошел, отчетливо помня ту гулкую парадную и квартиру на первом этаже с окнами во двор. Позвонил, ожидая услышать собачий лай. Отворил мужик сонно-пьяный: "Чего тебе?" По мутному коридору, хрустя разбитым стеклом, шел к дверям еще один, с осторожным взглядом.

-- Хозяин дома?

-- Фомич, что ли?.. -- уточнил мужик.

-- Ну! -- кивнул Игорь, чтобы не запутывать собеседника.

-- Он в рейсе, на Калугу ушел. А ты кто будешь?

-- Знакомый. Живу неподалеку...

-- Ну, чего ты хотел? -- задиристо спросил второй, подходя.

-- А Нина? -- Фирсов стерег их движения -- не нравилось что-то в них.

-- Зачем тебе Нина?

-- Нет ее!..

-- А когда будет?

-- Когда будет, тогда и будет...

-- А собака у них еще есть?

-- Мы сами как собаки!..

Дверь захлопнули с матюгами, лязгнул крючок, прошелестела вторая дверь, толкнув воздухом первую. Барда, как Игорь понял, уже не было.

Игорь зашел в темный двор, оглядел высокие окна квартиры -- в одном горел свет, два других бледнели занавесками -- и зашагал прочь.

Заходил потом еще раз -- в квартире гремела музыка, открыла Нина, он не сразу узнал ее, напомнил о себе, спросил про Барда.

-- Ой, его машиной задавило, давно уже.

И он пошел, извинившись за беспокойство.

-- А у вас выпить ничего нет? -- игриво спросила она вслед. -- А то зашли бы, посидели...

-- Нет, -- обернулся Фирсов. -- Ничего нет...

-- Ну, как знаете... -- проговорила она многозначительно.

Фирсов остановился. В его портфеле лежали две бутылки сухого вина. Он шел к писателю-маринисту, жившему на этой же улице, чтобы завизировать текст интервью, которое тот давал для институтской многотиражки после встречи с читателями. Игорь тогда баловался журналистикой и писал юмористические рассказики. Некоторые печатала молодежная газета и "Вечерка". По слухам, маринист не чурался алкоголя, и Фирсов на свой страх и риск купил для поддержания беседы "Вазисубани". Оно булькало, когда Игорь открыл портфель и стал нашаривать ручку.

Нина с любопытством взглянула на него и прикрыла в квартиру дверь.

Фирсов написал на листке из записной книжки свой телефон и протянул девушке. Она подошла.

-- Когда тебе все это надоест, -- Игорь кивнул на стенку, из-за которой пробивалась музыка, -- или будет очень хреново -- позвони и спроси Игоря... Только трезвая. -- Он защелкнул портфель и вышел на улицу.

Этакий строгий папа. Вразумитель молодежи. Кто бы его самого вразумил... Но хотелось тогда занять позу -- он ее занял. Хотелось на ком-нибудь жениться -- он и женился на ком-нибудь...

"Возьми все, что хочешь, -- сказал Бог, -- Возьми..."

10.

Татьяна жила в его же доме, двумя этажами ниже, и когда они познакомились, были удивлены: десять лет ходили по одной лестнице, ездить в одном лифте и ни разу не встретились...

С лифта все и началось. Позднее, когда они поженились, Игорь любил похвастать, как успел покорить Татьяну в тот недолгий промежуток времени, пока старенький тесный лифт, взвизгивая и гудя, возносился с первого этажа на четвертый, что Татьяна, улыбаясь широким ртом, неизменно опровергала: "Не болтай, болтун! Я тебя тогда даже разглядеть не успела. Ну сосед и сосед! Бог с ним..."

-- Но имя же свое назвала! -- уличал ее Игорь.

-- Ты представился, и я назвала себя. Что особенного? -- не сдавалась Татьяна. -- Я бы тебя и не вспомнила -- так нет, приходит на следующий день в галстучке: "Здравствуйте, тю-тю-тю, извините, тю-тю-тю, можно у вас телевизор посмотреть -- у меня сломался, а там Евтушенко выступать должен..." Маманя моя с перепугу заметалась -- чай на стол, блины печь...

-- Да ладно вам, будет! -- шутливо махала на них рукой Евгения Осиповна, Игорева теща. -- Главное, чтобы жили хорошо. Нашли чего делить -- кто кому первый приглянулся. Оба хороши... коль поженились. Никто не заставлял -- сами решились.

Насчет единомыслия в намерении пожениться Евгения Осиповна заблуждалась.