Читаем «Игра престолов» и психология: Душа темна и полна ужасов полностью

Нед Старк выполняет эту роль для Роберта Баратеона, лежащего на смертном одре. Роберт знает, что вот-вот умрет, и говорит окружающим: «Я хочу, чтобы на похоронах был пир, какого еще не видели, и чтобы все попробовали кабана, который меня уложил»[381]. Затем он отсылает Серсею и других прочь, чтобы остаться с глазу на глаз с Недом, единственным человеком, которому всегда доверял – доверял, насколько это вообще возможно для короля. Роберт говорит о сокровенном с лучшим другом, который тихо сидит и слушает, как король высказывает свои последние желания. И, смирившись с неизбежным, слабый и измученный, Роберт просит Неда уйти и дать ему умереть. Это момент принятия смерти и для умирающего, и для того, кто остается жить.

Кюблер-Росс отметила, что друзья, члены семьи и медицинский персонал могут побуждать человека «сражаться до самого конца», не оставлять надежду, упорствовать вопреки трудностям. Хотя со стороны посыл может казаться благородным, по мнению Кюблер-Росс, это лишь нежелание покинуть стадию отрицания, гнева или торга. Такая позиция не дает человеку достичь стадии смиренного принятия своей судьбы и умереть спокойно и достойно.

Многие уговаривают Неда согласиться с условиями помилования, которое его дочь вымаливает у короля Джоффри, полагая, что так продлит жизнь отца[382], но Нед поддается неохотно: он – воин и давно свыкся с тем, что смертен. Зато другие до конца рассчитывают на сделку, не в состоянии принять его смерть. Это точно иллюстрирует современные исследования модели горевания по Кюблер-Росс: люди могут переходить на стадию принятия смерти и покидать ее в любой момент, когда связанный с причиной горя дистресс отсутствует[383]. Нед уже находился на стадии принятия, но вернулся на более ранний этап, согласившись на торг. В переживании смерти принятие может оказаться не последней фазой, поскольку различные факторы влияют на нежелание индивида перейти на этот этап[384]. Один из таких факторов – разница между насильственной и ненасильственной смертью; может потребоваться более трех месяцев, чтобы смириться с насильственной смертью близкого человека, в отличие от более короткого промежутка времени после смерти от естественных причин.

<p>Разная реакция Старков</p>

Смерть Неда Старка затрагивает его семью, друзей и врагов различными способами. В нескольких эпизодах мы наблюдаем персонажей, которые проходят через пять стадий переживания смерти по Кюблер-Росс. Отрицает ли индивид неизбежность смерти, откликается ли сильным гневом и желанием отомстить, торгуется, предается депрессии или принимает неизбежное – нет единственно верного способа воспринимать смерть. По словам Кюблер-Росс, каждый столкнется с этапами горевания в какой-то момент своей жизни, в преддверии собственной кончины или смерти другого человека. Смерти страшатся многие, но проживание данных эмоциональных стадий может напомнить нам, что все мы люди, позволив полнее осознать конечную природу нашего пребывания в своих телах.

<p>Игровой файл 3</p><p>Любовь и принадлежность</p><p>Трэвис Лэнгли</p>

Ветер и слова. Мы всего лишь люди, и боги создали нас для любви. В ней и наше величие, и наша трагедия.

Мейстер Эйемон[385]

Все, что мы любим глубоко, становится частью нас.

Писательница Хелен Келлер[386]

Людям нужны люди. Родившись, человек зависит от других людей. Они обеспечивают ему еду, убежище и удовлетворяют другие физические потребности, которые психолог Абрахам Маслоу поместил в основании своей пирамиды, как самые насущные и самые сильные в описанной им иерархии. Тяготение к другим проистекает не только из необходимости, но и из инстинкта. Например, едва появившись на свет, младенцы предпочитают человеческие лица другим типам раздражителей[387]. Хотя глаза новорожденных еще не полностью развиты, они готовы видеть людей.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера
Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

«Кристофер Нолан: фильмы, загадки и чудеса культового режиссера» – это исследование феномена Кристофера Нолана, самого загадочного и коммерчески успешного режиссера современности, созданное при его участии. Опираясь на интервью, взятые за три года бесед, Том Шон, известный американский кинокритик и профессор Нью-Йоркского университета, приоткрывает завесу тайны, окутавшей жизнь и творчество Нолана, который «долгое время совершенствовал искусство говорить о своих фильмах, при этом ничего не рассказывая о себе».В разговоре с Шоном, режиссер размышляет об эволюции своих кинокартин, а также говорит о музыке, архитектуре, художниках и писателях, повлиявших на его творческое видение и послужившими вдохновением для его работ. Откровения Нолана сопровождаются неизданными фотографиями, набросками сцен и раскадровками из личного архива режиссера. Том Шон органично вплетает диалог в повествование о днях, проведенных режиссером в школе-интернате в Англии, первых шагах в карьере и последовавшем за этим успехе. Эта книга – одновременно личный взгляд кинокритика на одного из самых известных творцов современного кинематографа и соавторское исследование творческого пути Кристофера Нолана.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Том Шон

Биографии и Мемуары / Кино / Документальное
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов

Большие социальные преобразования XX века в России и Европе неизменно вели к пересмотру устоявшихся гендерных конвенций. Именно в эти периоды в культуре появлялись так называемые новые женщины – персонажи, в которых отражались ценности прогрессивной части общества и надежды на еще большую женскую эмансипацию. Светлана Смагина в своей книге выдвигает концепцию, что общественные изменения репрезентируются в кино именно через таких персонажей, и подробно анализирует образы новых женщин в национальном кинематографе скандинавских стран, Германии, Франции и России. Автор демонстрирует, как со временем героини, ранее не вписывавшиеся в патриархальную систему координат и занимавшие маргинальное место в обществе, становятся рупорами революционных идей и новых феминистских ценностей. В центре внимания исследовательницы – три исторических периода, принципиально изменивших развитие не только России в XX веке, но и западных стран: начавшиеся в 1917 году революционные преобразования (включая своего рода подготовительный дореволюционный период), изменение общественной формации после 1991 года в России, а также период молодежных волнений 1960-х годов в Европе. Светлана Смагина – доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Аналитического отдела Научно-исследовательского центра кинообразования и экранных искусств ВГИК.

Светлана Александровна Смагина

Кино