Игра природы (СИ)

Стоило Каменькову проснуться, как на него с неимоверной силой нахлынули какие-то звуки, запахи, образы стали сменяться с такой скоростью, что он едва успевал понимать виденное. Ему потребовалось несколько минут, прежде чем он увидел перед собой группу похожих на него существ. Затратив еще десяток минут, Егор понял, откуда новый хаос в голове. Между ним и собратьями была установлена такая хитроумная связь, будто они все делили одно сознание. Эмоции, переживания, мысли каждого принадлежали всем. И пришедшие знали, что случилось с их товарищем. Каменьков с рвением пытался принять их "язык" общения, но это казалось невозможным. Они не понимали его человеческих слов, он же не мог передавать желаемое образно. И всё же кое-как он поделился своим отчаянием, вопрошая как же вернуть всё на круги своя. Однако лесные обитатели ничем не могли ему помочь, причину такому необъяснимому происшествию они не ведали и чудеса не творили. За всю их немалую историю существования подобное происходило впервые. И чтобы как-то поддержать отчаявшегося Егора, они провели с ним целый день, объясняя тонкости их нехитрого существования. Лесные жители "показали в картинках" чем они питаются, как зимуют, что основное их занятие это общение и соприкосновение с природой. Затем они ушли, изъяснив, что у каждого отдельного йете своя обширная многокилометровая по протяженности территория, и что за пределы границ лучше не выходить. Границы как оказалось, проводились для людей и от людей в самых глухих и непроходимых местах. Главная задача каждого представителя своего вида была не попасться человеку на глаза. С Егора взяли клятву, что он не будет просить помощи у своих, объяснив, что теперь оказался он по другую сторону бытия. Каменьков и сам прекрасно понимал, что понять его не поймут, а на исследования отловят.

Прошли сутки, перекусив кореньями и напившись у родника, Егор продолжил обход "отведенной территории". Питаться ему теперь требовалось раз в несколько дней, зато спал он помногу. С новой своей природой свыкаться приходилось нелегко. В голове постоянно звучала музыка леса, протяжное пение деревьев, новые отблески дневного света играли всеми цветами радуги. У этих существ все органы чувств работали иначе, ощущение и восприятие мира сильно разнились с человеческими. Первую неделю Каменькову пришлось туго, ему казалось, что он либо сошел с ума, либо находится на грани безумия, притом у самого его края. Однако время шло и, волей неволей, он начинал свыкаться с неизбежностью.

Егор очень боялся за всем этим новым миром потерять своё прежнее человеческое я. При каждой удобной минуте он впадал в воспоминания, анализировал свою жизнь, делал наблюдения. Раньше он был равнодушен к природе. Но теперь понял, какие чувства и эмоции, даримые Землей, он терял. Он научился любить красоты Родины, почувствовал какую силу и заряд дает эта любовь. Учеба, затем работа отнимали всё время и все мысли. Каменьков не замечал что жизнь, её смысл, проходят стороной. Он даже не подозревал, что можно испытывать столь живительный восторг от созерцания самого простого - родного края, знакомого и такого невиданного ранее. Мир расписывался в яркие живые краски, играл новым светом. Жизнь становилась иной, сменялась первостепенность ценностей. Природа переставала быть эпизодической точкой для отдыха и общения с друзьями, она становилась самой жизнью, её смыслом, средой и образом мышления. Это больше всего и пугало Егора. Он переставал быть собой и превращался в истинного лесного жителя, чьи интересы и желания полностью растворяются в природном мире. Она брала верх над ним, завораживала, вдохновляла и подчиняла себе.

Из неясного сладкого плена мироздания Егора выдернула находка. Он брел как обычно бесцельно по бурьяну, как вдруг ему показалось, что в траве мелькнула человеческая рука. Заинтересованный он спустился в небольшую яму и увидел лежавшего в ней человека. Опускались сумерки, очертания вещей искажались, и всё же невозможно было ошибаться. Он перевернул человека лицом вверх и не смог сдержать отчаянного стона, вырвавшегося из груди и больше походившего на рык. На него смотрело собственное лицо, точнее глаза были закрыты, но Егор еще не до такой степени обезумел, чтобы не узнать себя.

Охваченный смятением и страхом он принялся ощупывать себя, бормоча при этом вслух.

- Так, теплый, значит живой, - подбадривал он себя, стараясь не замечать дрожь в огромных темных ручищах, - дыхание едва ощутимое, пульс, хоть и слабый, но есть. Боже, я живой! - возликовал он в темное позднее небо.