Игра с огнем

Торопливо вернув ковер на место, она торопливо направилась в прихожую. В стильной и строгой квартире мгновенно стало неуютно и почему-то страшно.

Глава 7

Большой школьный актовый зал гудел как потревоженный улей. Учителя разбились на группы, что-то активно обсуждая. Элиза понимала, что речь, скорее всего, идет о Соболевой, ее имя слышалось то тут, то там. Едва она приблизилась к сцене, которая сейчас была пуста, но подсвечивалась несколькими лампами в ожидании выступающего, к ней подошла Екатерина Андреевна, учительница математики.

— Ты уже слышала новость? — заговорщицким шепотом спросила она.

— Если новость про Марину Петровну, то да, — кивнула Элиза.

Екатерина Андреевна внимательно посмотрела на нее, пытаясь угадать, откуда ей известно о случившемся. Элиза была нелюдимой, сплетни по углам не собирала, а потому новость, известная ей уже через пару минут после того, как узнали все остальные, а то и до — Екатерина Андреевна видела, что до нее Элиза ни с кем не разговаривала — вызывала любопытство.

— Интересно, кто убил? — Она произнесла это не столько вопросительным, сколько утвердительным тоном, и снова с посмотрела на Элизу. Возможно, ждала, что та и это знает.

Элиза пожала плечами и поторопилась к креслам, поскольку на сцене уже показалась Колченогая. Спустя несколько минут все учителя расселись по неудобным креслам, приготовившись слушать. Элиза заняла место во втором ряду, спрятавшись за спиной высокого физрука, и вытащила из сумки бутылку с водой. Нестерпимо захотелось пить.

Звонок Колченогой вывел ее из состояния шаткого равновесия, в которое она с трудом привела себя за ночь и первую половину дня, прошедшую четко по расписанию. Завуч недовольным тоном сообщила, что в школе через несколько минут начнется срочное собрание, все ждут только Элизу. Элиза понимала, что Колченогая специально позвонила ей последней. Знала, как она ненавидит опаздывать, и не упустила случая поиздеваться. Впрочем, после вчерашнего она ничего другого и не ждала. Чаем из парадных чашек ее поить точно больше не будут.

Будь на ее месте кто-то другой, специально опоздал бы, сначала закончив все дела дома, но Элизе было проще оставить Яну одну, чем потом пробираться к креслу на виду у всех. Она и так нервничала, оттого и хотелось пить.

— Дорогие коллеги! — разнесся по залу голос завуча. Колченогая никогда не пользовалась микрофоном, и хоть обладала не настолько уж мощным голосом, но ее всегда было хорошо слышно. Возможно, потому что в ее присутствии никто не рисковал шевелиться лишний раз, не то что переговариваться. Даже Анастасия Павловна, учительница биологии, любившая проверять тетради на любом совещании, во время выступлений Людмилы Арсентьевны стыдливо откладывала их в сторону. — С прискорбием хочу сообщить вам, что нас постигло несчастье: умерла наша коллега и добрый друг Марина Петровна Соболева.

Элиза слышала, как фыркнула рядом Екатерина Андреевна. Сама она промолчала, но была согласна с коллегой: слова Колченогой звучали до смешного фальшиво. В какой-то момент она перестала слушать завуча, целиком сосредоточившись на том, как тихо и незаметно открыть бутылку с водой. К сожалению, она так разволновалась из-за внезапного звонка с требованием прийти в школу, что схватила из холодильника не ту бутылку. Эта оказалась с газом, и открыть ее без характерного шипения не было ни единого шанса. Элиза медленно, по чуть-чуть отворачивала крышку, слышала шипение и тут же замирала. А жар внутри меж тем нарастал, она уже видела, как плавится под ладонью этикетка. Это заставляло волноваться, еще больше усиливая огонь.

Помощь пришла оттуда, откуда не ждали.

— На счет «три», Лизонька, — почти не разжимая губ, прошептал сидящий с другого бока трудовик. — Раз, два… три!

Элиза не знала, что произойдет на счет «три», но едва трудовик произнес это, открыла бутылку. Шипение газов утонуло в громком, с завыванием, чихе Георгия Дормидонтовича. В следующее мгновение все стихло. Замерли учителя, замолчала Людмила Арсентьевна. Тишина установилась еще более давящая, чем была до этого.

— Ох, простите, бога ради! — громко повинился старый трудовик, затем вытащил из кармана платок, шумно высморкался, поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее и непрерывно бормоча извинения.

К тому моменту, как в зале снова установилась тишина, Колченогая уже походила на вареного рака от бешенства, зато Элиза успела напиться, все еще прячась за спиной физрука. Екатерина Андреевна рядом давилась в кулак от смеха, а Георгий Дормидонтович выглядел таким смущенно-несчастным, что Элиза и сама готова была рассмеяться. Она видела хитрую усмешку в его глазах, и улыбнулась, беззвучно благодаря за эту внезапную помощь. Вода притушила жар, подняв ей настроение.