Игра с отчаянием (СИ)

Несмотря на царящий вокруг шум, Хиганбана его услышала. Она медленно повернула голову к нему, будто впервые заметив проход, через который они все сбегали, и после небольшой паузы ответила:

— Идите, я позже догоню! Мне тут ещё нужно кое-что закончить… — уже тише добавила она, оборачиваясь к Тау и жутковато улыбаясь.

Хоть она и сказала это, Минато всё ещё колебался и стоял там же. Подошедший к нему Ёшики возмущённо выкрикнул:

— Эй, ты настолько бессмертная, что ли?! Думаешь, свалившаяся тебе на голову балка тебе не навредит?!

Едва он это сказал, буквально в паре шагов от прохода, где они находились, на пол с грохотом рухнул кусок потолка, оставляя уродливые царапины на некогда ровной поверхности мрамора. Парни невольно отступили назад и прикрыли лица руками, чтобы защититься от осколков материала и поднявшейся в воздух пыли. Однако Хиганбана на это даже не обернулась. Она лишь досадливо махнула на них рукой и крикнула:

— А-а, идите уже! Вы меня смущаете, а чем дольше я не начинаю, тем позже я вас догоню!

Аргумент не слишком-то убедил их, но после ещё пары мгновений колебаний Минато наконец неуверенно кивнул, решив довериться ей, и, развернувшись, жестом позвал Ёшики за собой. Тот последний раз взглянул на пару кукол, оставшихся в зале, и поспешил за товарищем.

И вот наконец-то этот момент настал. Момент, которого Хиганбана ждала с того самого дня, как Орхидея сумела вернуть её из глубин её мира — момент возмездия. Сейчас Тау лежала на своём троне, не в состоянии даже принять сидячее положение, способная лишь наблюдать, как рушится всё, что она столько времени создавала — в общем, абсолютно слабая и беззащитная. “И-де-аль-но!” — подумала Хиганбана с предвкушающей улыбкой, неотрывно глядя на своего главного врага. Словно зачарованная, Хина сделала шаг в направлении Тау.

Тау стоило огромного труда разлепить веки. Всё её тело словно придавил многотонный груз, пригвоздив её в трону и напрочь лишив возможности двигаться. То, что она увидела перед собой, открыв глаза, лишь повергло её в ещё более глубокое отчаяние. Всё, что она столько времени создавала, всё, чего она добивалась и на что надеялась — всё это рушилось прямо у неё на глазах, точно карточный домик, лишь чудом не вредя ей последствиями землетрясения (хотя, возможно, дело было в том, что мир всё ещё признавал её своей хозяйкой). И самое горькое было то, что у неё даже не было сил хотя бы попытаться остановить коллапс её мира. Точно песок, все её мечты ускользали из рук, просачивались между пальцев. А в центре этого кошмара во плоти — непоколебимая фигура, спокойно бредущая по направлению к ней, к Тау, невзирая на падающие рядом обломки. В этот момент для Хиганбаны не существовало ничего, кроме поверженного врага перед ней.

Хина приблизилась к трону Тау вплотную. Лёгким прыжком она вскочила на трон, опустилась на колени и, упершись руками в сидение, нависла над Тау. Та невольно нервно сглотнула, глядя в её лицо: глаза Хиганбаны глядели с холодным изучающим интересом, уголки губ были слегка приподняты в пугающей, демонической улыбке, и всё это выглядело вдвойне жутко из-за того, что источник света был за спиной Хины. Некоторое время она просто смотрела Тау в глаза, не проронив ни звука. Наконец, Тау не выдержала этой пытки гнетущим молчанием. Постаравшись придать своему голосу ехидные нотки, она насмешливо (по крайней мере, попыталась насмешливо) поинтересовалась:

— Что, Хиганбана, собираешься уподобиться своему врагу и убить меня?

Хина на это усмехнулась.

— А я должна после всего произошедшего передумать и пощадить тебя? — с издёвкой спросила она. — Может, твои же слова о том, что из нас двоих именно я всегда была безумной, — преувеличение, однако… — Хина сделала паузу, во время которой приблизила своё лицо к лицу Тау и, перейдя на шёпот, проговорила: — Я уж точно никогда не была добренькой. Именно поэтому я сделаю то, ради чего я пришла сюда — я убью тебя, Тау.

Хина отстранилась и невинно улыбнулась. Тау не смогла сдержать дрожи в своём теле. Это было ужасно позорно — вот так лежать перед Хиганбаной, будучи слабой и беззащитной, не способной дать отпор. Ни одно существо в этом мире Тау так сильно не ненавидела и в то же время так не боялась, как Хигабану. Та была одновременно её худшим кошмаром и той, кто забрал себе всё её счастье. “Несправедливо! — думала Тау, дрожащим взглядом наблюдая за улыбающееся Хиганбаной. — Почему всегда всё доставалось только ей, а я, сколько бы ни строила своё счастье, постоянно терплю неудачи?!”

— Почему тебе победа всегда достаётся легко, а мне приходится грызть землю и в итоге ничего не получать?! — со слезами в голосе воскликнула Тау. Лицо Хиганбаны перед ней расплывалось.

Хина склонила голову набок с выражением невинного удивления.

— Разве? — спросила она. Затем Хина приняла сидячее положение, в задумчивости приложила палец к губам и, некоторое время просидев в такой позе, с лучезарной улыбкой вынесла вердикт: — Может, что-то не так с твоими методами?

Тау в удивлении распахнула глаза, а затем неуверенно, запинаясь, переспросила: