Игра с судьбой. Боярин

Светлейший князь задумчиво смотрел на меня, теребя в руках ботинок. Несколько раз вжикнул молнией, удивленно хмыкнул, зачем-то понюхал внутренности обувки и, сморщив нос, отбросил его к моим ногам. А чего он хотел? Я же почти сутки не разувался.

- Чую я, плут ты, Дмитрий. Однако чем-то приглянулся ты мне. Потому, ежели все равно идти тебе некуда, будешь пока при мне, а там посмотрим. Алексашка, вели завтрак подавать!

Утренняя дорога

После обильного завтрака, на котором даже не пригубил вина, я вышел вслед за всеми во двор. Судя по тому, что уже совсем рассвело, времени было примерно около восьми часов утра. С удивлением увидел стоявшею посреди двора высокую карету. На дверях кареты нарисован золоченый герб – Никогда ранее такого не видел. В обрамлении из дубовых листьев стоит медведь. На его спине сидят два орла: один смотрит в одну сторону, другой – в противоположную. Над грозной троицей парит золотая корона.

- Это чья ж такая карета? – вырвалось у меня вслух.

- Чей же ей быть, ежели не Светлейшего Князя? – удивился очевидной глупости Федор.

Мой взгляд переместился на стоявшие рядом с каретой сани, в которых я вчера ехал вместе с Петром Александровичем, посмотрел на князя. Тот, заметив, расхохотался.

- Отчего ж я в этот гроб с окошком полезу, когда на улице благодать такая? – вопросом ответил он на мое недоумение.

За распахнутыми воротами было видно множество груженых саней, меж которыми сновали солдаты.

К моей радости, Петр Александрович распорядился нам с Алексашкой ехать в санях, а сам, мотивируя тем, что ночью воры не дали ему выспаться, скрылся в карете.

Алексашка сел на место кучера, я пристроился рядом. Теперь-то я расспрошу его подробнее о реалиях сего времени.

Мы выехали первыми. За нами шесть лошадей, запряженные попарно, легко тащили массивную карету. Следом тронулся обоз. Среди саней попадались крытые. Вероятно, боярские. А может, с каким ценным грузом. Но карет я больше не заметил.

Оглянулся на двор, из которого выехали. Довольно высокий частокол скрыл от глаз внутренние постройки. Виден был только второй этаж здания, в котором провели ночь. Издали у него довольно мрачный вид – посеревшие от времени бревна венцов, маленькие мутные окошки. Чуть правее, на холме раскинула дворы небольшая деревенька не более чем в десяток домов. И полное отсутствие каких-либо признаков цивилизации – ни столбов с проводами, ни антенн на крышах. А крыши-то соломенные. Только крыша в постоялом дворе крыта то ли какими-то досочками, то ли серой черепицей – с такого расстояния уже было не разобрать.

И так, с чего бы мне начать расспрашивать Алексашку? Надо бы еще определиться, как мне к нему обращаться. Запросто, как к равному? Или снисходительно, как, хоть и к чужому, но к слуге? А для этого необходимо сперва определиться со своим статусом. М-да, задачка, однако.

В конце концов, решил пока держаться с денщиком князя нейтрально и начал беседу.

- Александр, ты, надеюсь, не забыл о своем обещании просветить меня насчет реалий сего бренного мира?

Тот явно был глубоко погружен в свои мысли, потому некоторое время тупо смотрел на меня, не понимая, что от него требуется.

- Ты же знаешь теперь, что вся моя жизнь прошла за монастырскими стенами, - напомнил я свою историю.

- Ну? – кивнув, поднял брови Алексашка, все еще не понимая, что я от него хочу.

- Ну и в итоге я абсолютно ничего не знаю о мирской жизни. Понимаешь? Аб-со-лют-но.

- Ну, дык понимаю. Чего ж я, - Алексашка взмахнул вожжами так, что те хлестнули по бокам лошадей. Сани ускорили ход. – Чему ж я-то тебя, Дмитрий, научить-то могу?

- Просто расскажи о том, что я спрошу. Вот, например, какой нынче год на дворе?

- Да што ж вас там, в монастыре этом странном, вообще в неведении обо всем держали?

- Иноки храма науки часов не наблюдают, времени не знают, ибо живут вне времени, отдавая всего себя служению храму и преумножая познания своими трудами, - оттарабанил я взбредшую в голову белиберду, словно заученную заповедь. И уже нормальным голосом повторил вопрос: - Дак какой-год-то?

- Семь тысяч двести седьмой год ныне, Дмитрий, - наконец просветил меня Алексашка, продолжая качать головой, выражая удивление такой моей неосведомленности.

Услышав названную цифру, слегка растерялся. Это что за год такой? Я куда попал? В будущее что ли?

- От Рождества Христова? – попытался уточнить конкретнее.

- Чего это вдруг? – удивился собеседник. – Мы ж не Европы какие-нибудь. От Сотворения Мира знамо.

- Ясно, - вздохнул я облегченно. Как это я сам не сообразил, что это то еще старое летоисчисление, кажется, византийское. Жаль не знаю, сколько лет разницы между этими летоисчислениями. Тысяч пять или шесть… Та-ак, новое летоисчисление на Руси ввел Петр Первый. Значит его еще нет, или он еще до этого не додумался. Кстати, кто сейчас на троне?

- Еще один важный вопрос, Александр. Поведай темному монаху, кто сейчас сидит на российском престоле? – озвучил я вопрос и насторожился, ожидая реакцию возницы.

Однако тот лишь сокрушенно покачал головой, видать, окончательно смирился с моей дремучестью, и ответил: