Игра в бары

– Хафф был со своим адвокатом Ирби. И, наконец, Энди Фомоз. Они разошлись чуть позже полуночи. В течение вечера один из них вытянул из сумочки Сарры Джеффи ключи от ее квартиры. Она хватилась их только дома и сразу позвонила мне – я сейчас у нее. Похититель ключей проник в квартиру и, дождавшись хозяйку, без двух минут два ударил ее по голове и задушил. Теперь она мертва. Лежит здесь, на полу. Я объясняю это потому, что сейчас два тридцать шесть, а тридцать восемь минут не такой уж большой срок для того, чтобы где-то спрятаться, и если вы двинетесь…

– Это правда, Гудвин?

– Да.

– Вы сейчас в квартире Джеффи?

– Да.

– Ради бога, оставайтесь на месте!

– Положите трубку и поднимите руки!

Я испытал некоторую неловкость, получив распоряжения сразу от двух блюстителей порядка – от одного по телефону, а от второго лично, хотя он и стоял за моей спиной. Правда, Перли Стеббинс уже повесил трубку, и тут вопрос отпал сам собой. Я повернулся и поднял руки повыше, демонстрируя, что в них ничего нет, ибо нельзя предугадать, как поведет себя рядовая ищейка, обнаружившая труп. А вдруг он страдает манией величия?

Вероятно, коп притащился один. Он шагнул вперед с пистолетом наизготовку, и я бы не удивился, окажись его рука не достаточно твердой, ведь для одинокого фараона, знающего о том, что я вооружен, волнительнее ситуации и быть не могло. Возможно, он слышал также о связи Сары Джеффи с «Софтдауном» и Присциллой Идз: о ней сообщалось в газетах. А если так, то почему бы мне не стать тем самым душителем, которого ищут и который, живой или мертвый, годится для повышения и славы?

– Послушайте, – сказал я, – я только что разговаривал с сержантом Перли Стеббинсом из…

– Прекратите! – Он выглядел страшно серьезно. – Немедленно отправляйтесь к стене, вытяните руки вверх и прижмите к ней ладони.

Я подчинился. Выполнив столь обычные приготовления перед обыском, я ждал, когда почувствую дуло пистолета между лопатками и характерные движения чужих рук вдоль тела. Но взамен я услышал, как ой набирает номер и через секунду произносит:

– Это Кейзи. Дайте лейтенанта… Лейтенант Глюк? Снова Кейзи. Я поднялся в квартиру Джеффи один. Пришел как раз вовремя. Он здесь. Я его накрыл… Нет, не знаю… постерегу до их прихода.

Неизвестный субъект, подогретый шофером такси, держал меня возле стены с прижатыми к ней руками.

14

В течение следующих восьмидесяти часов, начиная с без десяти минут два ночи с четверга на пятницу, когда Сара Джеффи сообщила мне по телефону, что ее ключи исчезли, и до девяти утра понедельника, когда я позвонил Вульфу из кабинета полицейского комиссара, я спал, наверное, не больше пяти часов.

Первые два часа я провел в квартире покойной Сары Джеффи – потом прибыли несколько ребятишек и вырвали меня из лап Кейзи, – сидя за столом в той нише, где мы завтракали с ней в среду утром, и отвечая на вопросы капитана Олмседа из отдела по расследованию убийств западной части города, сравнительного новичка. Третье удушение разволновало всех тамошних сотрудников, и экспертам пришлось основательно поработать в квартире той ночью. Убийца воспользовался бронзовым пресс-папье и веревкой, срезанной с венецианской шторы в нише. Следовательно, он ограничил свои действия прихожей и не оставил следов.

В четыре тридцать утра меня препроводили в девятнадцатый участок на Шестьдесят седьмую Восточную улицу и затолкали в одну из верхних комнат, набитую лейтенантом, неизвестной ищейкой и кучей стенографистов. Мне приказали подробно отчитаться о встрече в кабинете Вульфа, описывая все слова и поступки каждого из присутствующих. Мое повествование заняло четыре часа. В течение четвертого и последнего трое из нас расправилась с дюжиной сандвичей с ветчиной, шестью мускусными дынями и галлоном кофе; платил, естественно, я. Когда с беседой было покончено, я получил разрешение воспользоваться телефоном.

– Я звоню из полицейского участка, – сообщил я Вульфу. – Лейтенант стоит возле моего локтя, а сержант у параллельного аппарата, так что не говорите ничего дискредитирующего. Я не взят под стражу, хотя технически виновен в насильственном вторжении в частное жилище, поскольку разбил дверное стекло, дабы проникнуть в помещение. Кроме этого сообщать мне больше нечего, когда вернусь – не знаю. Они получили от меня полный отчет о прошедшем вечере и теперь, конечно, набросятся на вас.

– Уже набросились. Лейтенант Роуклиф примчится сюда в одиннадцать часов. Ты завтракал? – О еде он, безусловно, забыть не мог.

Я ответил утвердительно.

Потом лейтенант и сержант меня покинули, и я битый час проторчал в комнате с патрульным. Я уже начал подумывать о том, что история, за исключением наручников, повторяется, но тут появился какой-то фараон и велел мне следовать за ним. Мы спустились на улицу и наверняка бы отправились по ней дальше, если бы нас не ждало такси. Когда мы приехали на Леонард-стрит, 155, фараон велел мне шагать наверх, в одну из комнат. Там меня навестил не кто иной, как мой друг, помощник районного прокурора Мандельбаум, безо всякой пользы беседовавший со мною во вторник.