Игра в классики на незнакомых планетах

Подтаявший, в серых потеках город затаился в ожидании первого утреннего звонка — диверсии, когда город подорвет миллион трещащих, бьющих по ушам, гудящих сиреной будильников. Окна были еще темны и занавешены; но за какими-то шторами чьи-то неутомимые пальцы стучали по клавиатуре, хотя песнь соловья давно уже сменилась бы трелью жаворонка — если б такие птицы в городе были. Дантесу снилась орда писателей, кидающихся на него с перьями наперевес, и разбудившему его телефонному звонку инспектор обрадовался.

На том конце трубки оказался шапочно знакомый младред.

— Это вы нам отправляли описание пропавшего Нестерова М.? Тут у нас в больницу поступил человек со стертой памятью, по описанию совпадает...

Визит в больницу ничего не дал. Михаил сидел на кровати, хлопал глазами и ничего не помнил о клинике. Правда, говорил грамотно, без паразитов и мата. Действительно, хмуро подумал Дантес, стопроцентное восстановление грамотности...

— Чем стирали память, установлено?

— Доктор говорит, не «Штрихом» и не «Ластиком». Скорее всего, беднягу заказали кому-то из писателей...

— Инспектор Дантес? Что вы здесь делаете, позвольте поинтересоваться?

Валентин обернулся и увидел человека в штатском, с уверенным лоснящимся лицом.

— Пришел навестить старого друга, — сказал он.

***

Кажется, Дантеса решили серьезно взять в оборот. Отвели под белы рученьки обратно в участок, но не на родной этаж, а выше — во Второй отдел. Там его допрашивали до обеда — почему не передал дело о пропаже в редактуру сразу, для чего он по собственной инициативе поехал к «бабке Арине», а главное — зачем ему понадобилось общество неблагонадежного элемента, отставного корректора Шульца.

— У вас на него что-нибудь есть? — поинтересовался Дантес.

У них, разумеется, ничего не было на Шульца; но общаться с преступником, без двух минут — писателем, ему, Дантесу...

— А ему не впервой, — сказал нависший над Валентином старший редактор. — С подследственным Бельским они тоже дружили...

— Подследственным? — Валентин вскинул глаза. — Вы арестовали Бельского? За что?

— Мы бы попросили вас умерить любопытство. Особенно в том, что касается дел редактуры.

Когда Дантеса наконец отпустили на свет божий, он первым делом набрал номер Шульца. Но попал на автоответчик.

***

Шульц редко использовал свое писательское умение. Он еще не устал удивляться тому, что оно вообще у него есть. А уподобляться авторам не позволяли выработанные за много лет корректорские привычки.

Но теперь он вытащил на свет блокнот и ручку и в нерешительности встал перед сейфом. За пару недель занятий он высмотрел, куда доктор Х складывает документы, и во время обеда пробрался в его кабинет.

«Шульц увидел сейф, — написал он в блокноте. — Код сейфа был...»

Он приписал комбинацию из четырех цифр, подождал и поставил ее на сейфе. Дверца щелкнула и открылась. Внутри лежало огромное количество папок: истории болезни, сочинения пациентов, какие-то бумаги... Он лихорадочно пролистывал их, выискивая знакомые имена.

Наконец в руки ему попала обычная школьная тетрадка с надписью «Нестеров М. Тренировочные упражнения». Шульц начал листать с конца, и брови у него взлетели вверх.

— Положите тетрадь на место, прошу, — раздался из-за спины ласковый голос доктора.

Медленно обернувшись, экс-корректор увидел, что доктор пришел не один. Вот и все; незаконную писательскую деятельность засекли в КОР и за ним послали кого следует...

— Пройдемте, гражданин, — сказали ему.

***

Андрей Бельский, хоть и выглядел очень бледным, даже в тюрьме не потерял своей породистости. Он с видимым безразличием глянул на бывшего друга — очевидно, думал, что тот пришел позлорадствовать.

Дантес бы и позлорадствовал — если б не имелось у него более неотложных дел.

— Это же надо, после всего, что ты натворил, — попасться на заимствованиях...

Бельский лениво поднял ладонь:

— Аль Капоне арестовали за неуплату налогов...

— Вот что, Аль Капоне. Я могу вспомнить о нашей дружбе и попросить за тебя. — Дантес умолчал, что скоро Второй отдел придется просить за него самого. — Негоже такому известному автору мотать срок. Но в обмен ты расскажешь мне все о клинике доктора Х.

***

Шульц сперва требовал, чтоб ему разрешили позвонить, но потом перестал — не хотелось подставлять Дантеса. Блокнот и ручку корректоры, разумеется, конфисковали. Так что Шульц делал вид, что читает словарь, которых в камере предварительного заключения было в изобилии. А сам пытался по памяти восстановить увиденное в тетрадке Нестерова.

«Отряд редакторов ворвался в тот момент, когда доктор Х прятал документы в сейф...» Автор этой записи знал, что с клиникой не так. Но зря понадеялся на свое новоприобретенное писательское умение. Последнее сочинение пациента Нестерова так и не было закончено. Оставалось только гадать, куда подевался сам пациент Нестеров...

***

— Хорошо, — сказал Бельский. — В конце концов, это давняя история. Доктора Х зовут на самом деле доктор Хлебников.

— Значит, это все-таки брат...

— Да. Хоть я и не думаю, что доктор это знает. С такой фамилией довольно сложно помнить о корнях...