Игра в классики. Русская проза XIX–XX веков

…плотный, тридцатилетний, уже лысый мужчина с огромным лбом, глубокими глазницами и квадратным подбородком. Он курил трубку, – сильно вбирая щеки при каждой затяжке, – носил старый черный галстук бантиком и считал Мартына франтом и европейцем. Мартына же пленяла его напористая круглая речь и вполне заслуженная писательская слава. <…> У Бубнова бывали писатели, журналисты, прыщеватые молодые поэты, – все это были люди, по мнению Бубнова, среднего таланта, и он праведно царил среди них, выслушивал, прикрыв ладонью глаза, очередное стихотворение о тоске по родине или о Петербурге (с непременным присутствием Медного Всадника) и затем говорил, тиская бритый подбородок: «Да, хорошо»; и повторял, уставившись бледно-карими, немного собачьими глазами в одну точку: «Хорошо», с менее убедительным оттенком; и, снова переменив направление взгляда, говорил: «Неплохо»; а затем: «Только, знаете, слишком у вас Петербург портативный»; и, постепенно снижая суждение, доходил до того, что глухо, со вздохом бормотал: «Все это не то, все это не нужно», и удрученно мотал головой, и вдруг, с блеском, с восторгом, разрешался стихом из Пушкина, – и когда однажды молодой поэт, обидевшись, возразил: «То Пушкин, а это я», – Бубнов подумал и сказал: «А все-таки у вас хуже». Случалось, впрочем, что чья-нибудь вещь была действительно хороша, и Бубнов – особенно если вещь была написана прозой – делался необыкновенно мрачным и несколько дней пребывал не в духах[392].

Зарисовка мэтра Бубнова – это очень точный портрет Алексея Толстого в Берлине. Можно документально подтвердить и лоб, и подбородок, и глубокие глазницы, и цвет глаз, и галстук-бабочку, и трубку. Характерные театрализованные жесты Бубнова (например, прикрывание глаз ладонью) напоминают жестикуляцию булгаковского персонажа – Измаила Александровича Бондаревского из «Театрального романа», в котором с легкостью узнается Толстой. Только возраст сбавлен (Толстому в 1922 году было 39), возможно, чтобы сделать более вероятной любовную ситуацию Бубнова, по сюжету – вначале удачливого соперника героя. При этом слава писателя, как и его прототипа, заслуженна, речь аппетитна, критерии высоки – это Пушкин, которого он обожает и блестяще цитирует. Единственное, в чем его можно упрекнуть, – это литературная ревность: он царит над малоспособной молодежью и мрачнеет от талантливых вещей, написанных молодыми.

«Рыцарь». Предыстория отношений Толстого и Набокова хорошо известна. В 1916 году Толстой посетил Англию в составе группы журналистов, возглавляемой Владимиром Дмитриевичем Набоковым. Толстой, не знавший английского, держался рядом с Набоковым, который представил его своим знакомым – многочисленным английским политикам. В том же году Чуковский привел Толстого в гости к Набокову-отцу, и тот зарифмовал трудное слово Африка:

Вижу пальму и кафрика.
Это Африка.

Набоков-отец показывал Толстому ранние стихи сына, советовался.

Семья Набоковых эмигрировала в 1919 году из Крыма – сначала в Лондон, где разделилась: юноши – Владимир и его брат Сергей – начали учиться в Кембридже, остальные переехали в Берлин (с сентября 1921 года – Зексишештрассе, 67, Вильмерсдорф). Еще до того Набоков-отец посещал эмигрантский Париж, общался там и с Толстым, и с Буниным. Поселившись осенью 1921 года в Берлине, Толстой посещал Набоковых[393].