Игра в ложь

Спросить язык не поворачивается. А вдруг он тоже спросит? Да и мне ли, столько раз лгавшей, требовать правды?

С осторожностью качу коляску, объезжая лужи и канавы. Пока мы сидели в пабе, прошел сильный дождь, дорогу совсем развезло.

Близость Люка мучительна. Он идет рядом, приноравливается к моему шагу. Наконец я не выдерживаю – против своего желания предлагаю Люку свернуть.

– Ты не обязан провожать меня до самой мельницы. Слишком большой крюк получится. Вот как раз твой поворот…

Люк качает головой.

– Тебе понадобится моя помощь.

Лишь когда перед нами встает темный силуэт мельницы, я понимаю, что Люк имел в виду.

Прилив – очень высокий, самый высокий на моей памяти. Деревянные мостки скрыты под водой, мельница полностью отделена от суши – это и в темноте видно. Конечно, мостки затопило всего на несколько дюймов, но я не могу определить даже границу русла, не говоря о том, чтобы различить подгнившие доски мостков.

Будь я одна, я бы, может, и рискнула. Но соваться, не зная броду, с коляской? Коляска тяжелая; соскочи с мостков хотя бы одно колесо, я едва ли сумею выкатить ее на сушу.

Физически ощущаю, как вытянулось у меня лицо. Оборачиваюсь к Люку.

– Черт! Что же делать?

Он всматривается в темные окна.

– Похоже, Кейт нет дома. Могла бы, уходя, свет оставить.

В голосе Люка неприкрытая горечь.

– Сегодня пробки выбило, – объясняю я.

Люк пожимает плечами по-особенному, по-французски. Жест – нечто среднее между принятием и презрением. Похоже, я должна защитить Кейт, но ответить на его безмолвное неодобрение ничего не могу. Мешает, в том числе, и моя собственная, не оформленная в слова обида. Как смела Кейт уйти до моего возвращения? Не знала же она, что в деревне я встречу Люка, что он мне поможет!

– Возьми малышку из коляски, – велит Люк.

Повинуюсь.

Фрейя, совершенно сонная, мигом приникает к моему плечу, сворачивается колечком, как моллюск-аммонит, у которого раковина – из теплой и тяжелой плоти.

– Но как же мы…

Люк не слушает – он снимает ботинки, хватает коляску и идет вперед по мосткам, разбрызгивая темную воду, которая доходит ему до середины икры.

– Люк, осторожно! Ты ведь не знаешь, что там, под водой…

Нет, Люк знает. Пересекает бездну вполне уверенно, а я только успеваю выдыхать: правильный шаг, еще один, еще. Вот сейчас оступится – Господи, помоги! Нет, не оступился. Люк уже на другом берегу, под дверью. Вода подошла близко-близко, коляска с трудом умещается на клочке суши. Люк дергает дверь. Не заперто. В проеме зияет тьма. Люк вкатывает коляску в дом, кричит:

– Кейт!

Голос эхом отзывается в пустоте и мраке. Слышатся щелчки – это Люк пробует выключатель. Света нет.

– Кейт!

Люк выходит на порог, закатывает джинсы и идет обратно ко мне.

– Знаешь, бывают такие дурацкие загадки? – Я пытаюсь шутить. – На логику. Допустим, у вас есть лодка, утка и лисица…

Люк улыбается. Загорелая кожа морщинками собирается в уголках глаз и губ. При мысли, что не видела его улыбки с самого возвращения, чувствую дрожь.

– Как же нам быть? Доверишь мне Фрейю?

Я молчу, и улыбка Люка исчезает. Начинаю частить:

– Я тебе доверяю, дело не в этом. Ты для Фрейи чужой. Вдруг она проснется, начнет капризничать? Знаешь, какая она сильная, если что не по ней!

– Нет так нет, – произносит Люк. – Тогда что? Я мог бы тебя нести, но, боюсь, мостки нас обоих не выдержат.

Мне смешно, и я этого не скрываю.

– Нет, Люк, меня носить не надо. Ни по мосткам, ни вообще.

Люк пожимает плечами:

– Раньше ты была не против.

Действительно. Я совсем забыла этот эпизод, но сейчас, когда Люк его упомянул, картинка стала очень четкой. Мы тогда припозднились на пляже. Начался прилив. Мою сандалию унесло. Путь к отступлению лежал по камням, обросшим ракушками. Я сразу поранила пятку, минут пятнадцать ковыляла под охи и ахи девочек. Каждая предлагала мне свою обувь, но я, конечно, отказывалась; да и размеры у нас не совпадали. Наконец Люку это надоело. Он посадил меня на спину и благополучно доставил домой.

Все словно вчера случилось. Его ладони на моих бедрах, мышцы спины – под моими животом и грудью, от его шеи пахнет солнцем, свежим потом и мылом. Вспыхиваю.

– Мне тогда было пятнадцать. Сейчас я гораздо тяжелее.

– Разувайся, – командует Люк.

Удерживая Фрейю, пытаюсь одной рукой совладать с ремешками сандалий. Не получается. Внезапно Люк садится на корточки, и прежде, чем я успеваю сказать «Не надо», справляется с застежками. Совершенно пунцовая, мысленно благодарю ночной мрак за то, что скрывает мои щеки. Подставляю другую ногу. Наконец Люк встает и протягивает мне руку.

– Держись за меня, – говорит он, ступая на мостки. – Иди строго за мной. Будь как можно ближе ко мне.

Свободной рукой вцепляюсь в его ладонь. Делаю шаг. Вода – ледяная. Дыхание сразу перехватывает. Вдруг нащупываю под водой что-то теплое. Ну конечно. Я наступила Люку на ногу. Несколько секунд стоим, глядя друг на друга. Затем Люк произносит:

– Сейчас я шагну широко. Ты тоже постарайся. Тут доска сгнила, надо ее миновать.