Игра в обороне

– Так-то лучше, – выдыхаю я при виде нее. Я уже говорил, что стал более разговорчивым в постели? Я с трудом узнаю себя. Хвалю, сыплю комплиментами, даю ей знать, когда мне что-то нравится. Теперь все происходит так естественно. Почти пугает, как естественно это ощущается, и часть меня боится, что я все испорчу… испорчу наши отношения, если буду слишком зацикливаться на том, как все идеально.

Так что вместо этого я делаю то, что у меня получается лучше и сосредотачиваюсь на том, чтобы любить мою девочку. Что, как оказывается, выходит у меня довольно естественно.

Глава 31. Фотки голой детки

Джастин

– Все почти готово, – кричит с кухни моя мама. – Не хотите пойти сесть?

Я бросаю взгляд на Элизу, которая показывает пальцы вверх.

– Конечно, – отвечаю я.

Мы у моей мамы на ужине в День благодарения, а позже мы поедем к родителям Элизы на десерт, как она и предлагала. Я не очень-то хотел идти: я не настолько близок со своей матерью, но с подачи Элизы я связался с мамой, и она была так рада, что мы придем, что и я невольно заразился радостью. И все действительно шло лучше, чем могло бы.

Я провожаю Элизу к обеденному столу, опустив руку ей на поясницу. Отодвинув стул и помогая ей устроиться, я наклоняюсь и целую ее в губы.

– Ты в порядке?

Она кивает и бодро смотрит на меня.

– Отлично. Я горжусь тем, что ты пришел.

Я знаю, о чем она: она гордится мной потому, что я повел себя как мужчина и ради праздника забыл о своих разногласиях с матерью. В каком-то смысле я тоже горжусь этим. Мне кажется, я уже много лет не был дома на ужинах.

– А эти детские фотографии? – Она смеется. – Это бесценно.

Я издаю безмолвный внутренний стон. Через пятнадцать минут после нашего прихода мама достала детские альбомы, включая те, где мне всего несколько месяцев, и я сижу голый в ванной. Мать его, фантастика. Ничто так не подрывает твою мужественность, как твоя девушка, смеющаяся над твоим детским пенисом.

Я щурюсь в притворном отвращении и качаю головой.

– Сейчас вернусь.

Элиза снова хихикает, стараясь не расхохотаться.

Я иду на кухню и вижу, что мама наливает соус из кастрюли в маленькую тарелку. Все пахнет просто замечательно.

– Я могу чем-то помочь?

Мама протягивает мне блюдо с индейкой.

– Не откажусь. Отнесешь это на стол?

Я киваю.

– Конечно.

Подхватываю блюдо вместе с кастрюлей, полной картошки, и возвращаюсь к Элизе. Мама присоединяется к нам через секунду с тарелкой овощей и блюдом соуса в руках. Элиза наливает вино, я произношу небольшую молитву, и мы начинаем есть.

Много прошло времени с тех пор, как моя мама готовила для меня в последний раз, и в некотором смысле я все еще опасаюсь приходить сюда, но, с другой стороны, я рад, что Элиза подтолкнула меня сделать это. Плюс, когда она рядом, все проще. Когда я позвонил маме и сказал, что встречаюсь с Элизой Пэриш, она лишь рассмеялась и ответила: «Наконец-то». Я все еще посмеиваюсь над тем, как все делали ставки на то, будем ли мы вместе, тогда как мы сами боялись сделать решительный шаг. Ну, Элиза не боялась. Я боялся. В ту минуту, как она вынула ключ от своей квартиры, я вспотел, наполнившись страхом при мысли о том, что лишь обижу ее в итоге. Но Элиза заставила меня признаться и в этом. Мне было страшно. Теперь – нет. Я не позволю прошлому определять мое будущее. Я знаю, чего я хочу, и моя желанная сидит рядом со мной.

Я вгрызаюсь в свой первый кусок индейки и начинаю жевать.

– Вкусно, мам.

Она светится от моего комплимента, слезы наполняют ее глаза.

– Спасибо, сынок. Я так рада, что ты дома. – Она промокает глаза салфеткой. – Фу. Я вся расклеилась. Извините.

Я сглатываю и тянусь пожать ее плечо.

– Я просто… Так горжусь тобой. Каким человеком ты стал. – Она замолкает, глядя в свою тарелку. – Мы с твоим отцом были молоды. Совершили много ошибок.

Мне очень не хочется пускаться в тур по воспоминаниям. Особенно сейчас. Все это – мои спутанные эмоции, беспорядочная история моей семьи – не решится в один ужин, и, откровенно говоря, я не в настроении погружаться в это сейчас. Или когда бы то ни было.

– Мам, – говорю я твердым тоном. – Все в порядке.

– Я знаю, об этом трудно говорить, и мы не для того собрались тут сегодня. Но я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя, и я рада, что ты здесь. – Она кладет ладонь на мою ладонь. – И я хочу исправить все, что сделала не так, надеюсь, ты дашь мне шанс.

– Я тоже тебя люблю. – Я ерзаю. – Спасибо, что сказала все это.

Элиза поднимает вилку, насадив на нее кусочек, глаза ее опущены в тарелку.

Несколько минут мы едим в неловком молчании, и я уже не в силах больше выносить это. Я принимаюсь рассказывать о драке, в которую ввязался во время прошлой игры, тогда как мама с Элизой обмениваются заговорщическими взглядами.

– Он был еще хуже, – говорит мама. – Всегда такой агрессивный на льду.

Элиза кивает, не споря.

Мама откидывается назад, делает глоток и салютует бокалом мне, потом – Элизе.

– Откровенно говоря, я должна поблагодарить тебя, дорогая. Мой сын определенно угомонился. Я не уверена, в курсе ли ты… но у него был несколько развратный период.