Игра в прятки

Кайл испытующе на нее посмотрел. Делани ответила ему твердым взглядом, а после, отчего-то приуныв и чувствуя себя невероятно одинокой, носком ботинка пригладила задравшийся угол мешка и опустила на него «узи». «Господи, я вконец измотана».

Она устало прислонилась к дереву, слишком изможденная, чтобы тревожиться о том, не заползет ли на нее с коры какая-нибудь гадость. Джунгли наступали со всех сторон.

Загорелые плечи Кайла бугрились, пока он устанавливал маленькую палатку с проволочным каркасом — темно-зеленый купол, пол и стены. Ужасно тесная клетка для двух людей, которые друг с другом не разговаривают.

С глухо и неровно бьющимся сердцем Делани наблюдала за стремительными выверенными движениями Кайла. Она с трудом втягивала в горящие легкие воздух — такой густой, что мелькнула мысль, а не черпать ли его ложкой. Джунгли жили, дышали, зеленели. Собирался дождь.

Делани до смерти устала. Устала мужественно сносить боль в ноге. Устала быть смелой, выносливой, неунывающей и находчивой. Устала быть сильной.

Ей хотелось броситься на удобную мягкую кровать в хорошо проветренной комнате и проспать десять лет. Потом проснуться и, стоя под прохладным душем, проплакать десять часов.

А после она, может, и станет вновь отважным маленьким тостером, как в мультике.

Одежда облепила ее потную кожу, в глаза будто песка насыпали. Делани изнемогала от усталости. Ее сердце болезненно сморщилось, словно кукла с лицом из сушеного яблока, которую она когда-то давно купила сестре на ярмарке.

«Я его не люблю. Не люблю», — твердила Делани про себя, следя за жуком, спешно тащившим по мешковине лист раз в пять больше него самого. Она смахнула с переносицы дождевую каплю. Потом еще одну и еще.

— Оставь свою пахучую сумку снаружи и полезай в палатку. Я принесу остальное. Лови. — Делани поймала брошенный ей тяжелый вещмешок. — Там должны быть медикаменты. Проверь. Как только устроимся, я приготовлю кофе и что-нибудь поесть. А потом мы немного поспим.

Схватив свою торбу, Делани перевернула ее вверх дном, рассыпав содержимое по мешковине. А затем отшвырнула вонючую сумку настолько далеко, насколько хватило сил.

— Погоди-ка… Дай взглянуть.

— На это? — Делани подобрала маленькую портативную рацию и передала ее Кайлу. — Она не работает.

— Нет, работает. Благодаря твоим загребущим ручонкам я смогу предупредить свою команду об опасности.

— Рада, что услужила.

Делани вползла в крошечную палатку — крошечную и темную, — плюхнулась на спину и прикрыла глаза согнутой рукой. Вытянув ноги, она слушала бормочущего в рацию Кайла и прокручивала в голове их незаконченный разговор.

Дождь равномерно и успокаивающе барабанил по брезентовым стенам.

Подвинув ее ноги, Кайл втиснулся в палатку, и Делани тут же села. Атмосфера сгустилась. Было тесно, неуютно и, несмотря на дневной час, сумеречно.

— Связался со своими?

— Да.

Наклонившись вперед, Делани опустила голову на скрещенные на согнутых коленях руки. «Если только удастся уверить и себя, и Кайла, что он мне безразличен, я буду в безопасности». Из-за безумной любви ее мать несколько лет состояла в связи с женатым мужчиной и родила от него двоих детей. Она ни разу не отмечала с ним ни праздники, ни дни рождения, даже выходные с ним вместе не проводила. И хотя прошло уже больше десяти лет с тех пор как он нашел себе кого-то помоложе и посимпатичнее, все еще выискивала его черты в каждом очередном любовнике.

— Возьми.

Делани подняла голову. Кайл передал ей таблетку от малярии и флягу с водой.

— Спасибо.

Проглотив и запив таблетку, она вернула флягу.

— Давай-ка перед сном осмотрим твою ногу.

— Это ни к чему.

Кайл, конечно же, пропустил ее слова мимо ушей и сосредоточился на расшнуровке ее ботинок-переростков. Справившись, стянул их и отставил в сторону. Затем закатал штанину, снял наложенную раньше повязку и придвинул к себе аптечку первой помощи.

— Что это?

Кайл разорвал зубами пакетик.

— Обезболивающий пластырь.

— Мне не нуж…

— Предпочитаешь укол?

— Нет, — скрепя сердце, смирилась Делани. «Боже. Какая жалость, что ноги вчера не побрила».

— Ну а сейчас ты почему хмуришься?

Потому что, несмотря ни на что, рядом с ним ей хотелось быть гладенькой, чистенькой и приятно пахнущей. Пусть даже он самый назойливый мужчина на планете.

— В твоих венах течет кровь хищника, или секрет в чем-то другом? — спросила она. — Как ты умудряешься что-то видеть в такой темноте?

— Здесь не так уж и темно. В любом случае тебя я вижу вполне отчетливо, дикарочка, можешь не сомневаться. Так больно?

Ой!

— Нет.

Хохотнув, Кайл умело промыл и перевязал рану. Стало гораздо легче.

— Готово. — Кайл опустил ее штанину и, отвернувшись, захлопнул крышку аптечки. — На первое время сойдет. А теперь ляг и поспи.

Делани уже скучала по его прикосновениям. Идиотка.

— А ты что будешь делать?

— Готовиться к завтрашнему дню. Сладких снов.