Игра в Реальность

В черной бездонной воде плавало два десятка покрышек и всякий хлам, в том числе пластиковые тарелки и стаканы. Девушка торопливо проделала весь путь обратно, попутно насчитав, что вместе с ней их двенадцать, а ведь должно быть тринадцать. Ксюша почему-то не придала значение этой странной мысли. Она даже не задумалась над тем, почему решила, что их должно быть тринадцать. Все без промедления расступались перед ней. Спустившись к самой воде, девушка опустилась на четвереньки и, ухватившись одной рукой за перила, другой потянулась к ближайшему стаканчику. Она старалась, не думать, что ей напоминает запах, источаемый водой, ведь сама она совсем недавно вылезла из нее и даже еще не обсохла. Ксюша оперлась о покрышку, которая, как ей показалось, должна была бы быть устойчива, но та ушла под воду, выпустив несколько пузырей. Девушка взвизгнула. Повиснув на одной руке, она едва удержалась на краю. Вернув равновесие, Ксюша перевела дыхание и вновь наклонилась над водой. На том месте, где только что плавало колесо, всплыв из черноты, показалось лицо молоденькой девушки, совсем еще ребенка. Ее белесые глаза были открыты, лицо казалось вздувшимся, рот приоткрыт. Она утонула совсем недавно.

Ксюша дернулась, хриплый крик вырвался из ее горла. Она вскочила на ноги, поскользнулась на мокрой разорванной шине и, падая, перелетела через невысокие перила площадки. Бездонное черное пятно колодца, ограниченное софитами с четырех сторон мелькнуло перед глазами. Послышались возгласы очевидцев, а затем плеск, почему-то чуть позже. Вода сомкнулась над Ксюшей. Софиты померкли, стало видно спирали ламп. Боль была резкой. Ксюша закричала, не думая о том, что она под водой, рой пузырей вырвался из глотки, вместо него хлынула вода со вкусом крови, она ворвалась в легкие, причинив еще больше боли. Перед глазами заплясали звездочки, а потом все исчезло, и свет и звуки, и боль.

***4***

В голове щелкнуло, и Ксюша очнулась. Первое что она увидела — паркетный пол. Он показался ей бесцветным поначалу. Старые серые планки были неплотно подогнаны друг к другу, щели между ними были настолько черными, будто за ними таилась сама тьма. И тьма была кругом. Казалось, моргнешь, и она поглотит тебя. Воздух был затхлым и неподвижным. Дышать было тяжело. Жарко. И тихо. От абсолютной тишины звенело в ушах. Пыльно. Девушка несколько раз чихнула, но звонкий звук не нашел эха.

Когда тишина заполнилась грохотом сердца, Ксюша, беззвучно поминая всех чертей, неспешно приподнялась, пытаясь почувствовать, не повредила ли она себе чего, падая в воду. Ведь она же, кажется, стукнулась обо что-то. Все оказалось в порядке, кроме одежды. Как ни странно, она ни была мокрой, и… она была чужой. Но, как девушка ни старалась, не сумела ничего разглядеть в темноте, кроме собственных ладоней. На ощупь материал напоминал кожу, твердую, но эластичную.

Не смея вздохнуть слишком громко, Ксюша поднялась на ноги и огляделась. Темнота, белесые пятна ладоней, влажных от волнения, и круг паркета под ногами. И больше ничего. Казалось, вытянешь руку, и она исчезнет, шагнешь, и… А в душе крепла уверенность, что это не коридор старого фамильного особняка, как могло показаться, а сцена, и на нее направлен луч прожектора, только его свет, как свет железной звезды — невидим. А где-то там зрительный зал. Хоть и не слышно ничего, и никого, Ксюша кожей ощущала на себе десятки, а то и сотни взглядов.

На неясный шум, послышавшийся издалека, Ксюша поначалу не обратила внимания, решив, что это кровь шумит в ушах, но когда он рассыпался на отдельные звуки — шаги — она, не сумев сдержать судорожный вздох, закружилась на месте, надеясь понять с какой стороны шаги приближаются. Вышло только хуже, теперь казалось, что звуки слышны со всех сторон разом. Сердце загрохотало еще сильнее, дыхание сбилось, словно после длительного бега, во рту пересохло.

Неожиданно шаги, медленные и осторожные, переместились в одну сторону. И вновь необъятный пустой зал стал тесным коридором, обозначенным столь же бесцветными, как и паркет, стенами. Шаги приближались. Ксюша замерла, не зная, что предпринять: стоять ли на месте, или посторониться, хотя, если это действительно коридор, далеко отойти не удастся. Но может быть, здесь есть ниши или гобелены, за которыми можно было бы спрятаться. А может пойти прочь от звука, или даже убежать? Или лучше напасть?

Шаги слышались уже совсем рядом, но до сих пор было так темно, что кроме обрывков стен с двух сторон ничего не было видно. Не выдержав, Ксюша бросилась в сторону, намереваясь схватить первое, что подвернется под руку, чтобы если что отбиваться этим. Запнувшись о заглушивший ее шаги ковер, девушка больно стукнулась о стену. От испуга ей показалось, что на нее напали, и потому она принялась отбиваться, роняя скатерти, салфетки и календари со столов и шкафов, заполонивших вдруг и без того тесный коридор. Отбивалась она до тех пор, пока не упала, и тогда поползла прочь. И тут же натолкнулась на шкаф, зазвеневший посудой. Что-то даже упало на пол. Ксюша замерла и прислушалась.