Игра в Реальность (СИ)

Каро зажала рот обеими руками, вытаращив на мужчину круглые от ужаса глаза. То… то, что она прогнозировала только что в тираде — уже реальность. Она распадается на составные части из-за ненадежных креплений. Демонстрирует, что от былой устойчивости и холодности не осталось и тени.

Потому что все, все как в Цепях Маркова. Крохотное, незначительное в рамках целой системы событие мультиплицировалось изо дня в день, с каждой его, Лоусена, улыбкой, с каждым невзначай брошенным словом, изысканно обворожительным жестом. И подобно очередному чуть подтаявшему снежку, оно нанесло сокрушительный удар. Вчера. С телефоном, который он оставил. И сегодня — с рукой, что Лекс протянул.

Каро замотала головой.

— Кто из нас бесчеловечен, Лекс? — Шепнула совсем тихо. — Из человека твердых принципов вы превратили меня в… в… Я даже не знаю, во что! — Она подняла на него темные глаза, мало-помалу стекленеющие от осознания нахлынувшей беспомощности. — Господи, — шокированно выдохнула Иви и бросилась к балконной двери.

Кому нужны истерички, не так ли? — улыбнулся про себя Лекс. Ему, если только в приступе острой эмоциональной искренности у Каро хватило ни то мужества, ни то усталости, обратиться к нему по имени.

Мужчина поймал Иви в последний момент. Скрутил со спины, прижав сильные беснующиеся руки женщины к ее груди. Каро попыталась высвободиться, рывками шатаясь из стороны в сторону.

— Я не уверен насчет человечности, Каро, — зашептал Лекс, и почувствовал, как девушка дернулась с новой силой, словно его голос подстегнул ее горячей шлеей. — Но точно знаю, — продолжил громче и настойчивее, крепче стискивая ее запястья, — что во всех людях есть эмоции.

— Замолчите, — всхлипнула Каро.

— И быть живым, — еще громче продекламировал Лекс, — значит позволять себе чувствовать.

Каро окончательно затрясло. Лекс приготовился к тому, что она разрыдается. Однако вместо этого девушка попыталась отодрать от себя обнимавшие руки. Лекс собрал себя в кулак и приказал терпеть каждую царапину: видит бог, он тоже зашел далеко не для того, чтобы проиграть у финишной прямой. Ведь хорошо известно: тяжелее всего марафонцам даются последние двенадцать километров и, особенно — все, что находится после отметки «Сорок».

В порыве ярости Каро истратила силы и быстро выдохлась, скрючиваясь, оседая в руках мужчины. Лекс усилием распрямил Каро и развернул к себе лицом. Она — Лоусен улыбнулся, ибо ожидал подобного — до красноты закусывала губы. Темные глаза метались, стараясь не смотреть на Лоусена, но тот знал, что вечно бежать не получится.

Лекс облизнулся, в чем-то завороженно разглядывая женское лицо. В чем-то — потому что часть его сознания настойчиво подсказывала, что дело еще не выиграно, и его крохотная импала вот-вот даст деру. Ну или, по крайней мере, съездит ему копытом в пах.

Во избежание осложнений Лекс обвил Каро обеими руками, крепко прижимая к себе. Она все еще елозила, все еще на что-то надеялась… Кто бы только подумал, что в этом вечно холодном взоре и едва ли не фригидном теле столько сдержанного жара? Лексу жгло руки ее теплом, жгло лицо — ее дыханием, жгло душу — огнем, с которым Каро пыталась отстоять свой последний рубеж. При этом уничтожая его собственным пламенем.

Наконец, он поймал ее взгляд. Перехватил — и словно набросил железный аркан. Медленно, нарочно давая понять, что не произойдет ничего неожиданного, и одновременно демонстрируя, что другого выхода уже нет, Лекс вывел одну из рук из-за спины девушки и коснулся бедра. Повел вверх — твердо, плотно прижимая ладонь к женскому телу. Никаких невесомых прикосновений и прочих нежностей, достойных романов о любви, которые так любила его первая жена.

Рука Лоусена вскарабкалась вверх по ребрам, накрыла грудь — вздымающуюся и опадающую так же, как внутри расширялось и сжималось с ударами сердце. Лекс забрался еще выше — до самых ключиц, и обнял шею Каро так, что большой палец лег ей на щеку.

Девушка обреченно выдохнула в последней попытке:

— Это очень, очень, очень плохая, просто ужасная идея, Лекс!

Лоусен неторопливо улыбнулся. Провел большим пальцем по чуть приоткрытым от придыхания губам. Несколько бесконечно сладких секунд он смотрел на них, затем напоследок заглянул Каро в глаза.

— Все самые изумительные и стоящие в жизни вещи поначалу кажутся ужасной идеей, — отозвался Лекс и потянулся вперед.

Его язык скользнул первым, сразу же кольнув Каро слизистую верхней губы.

— Живо в кабинет, — непреклонно потребовал голос Картера Уэйла со стороны двери.

Каро тут же на чистом рефлексе оттолкнула Лоусена и обернулась. Выглядел шеф скверно. Перевела глаза на Лекса. Тот скривил челюсть, глядя на кузена нечитаемым взглядом. Впрочем, основную эмоцию Каро все же смогла распознать: если в самом скором времени не выяснится, что Уэйл прервал их по какой-то Крайне-Важной-И-Весомой-Причине, Лекс его убьет.