Игра в смерть

Это случилось ночью — много дней, много недель назад. Они укрылись в неглубокой, открытой ветрам пещере над замерзшей рекой. Короткая остановка, очередной ночлег в долгом странствии к югу. Все они были там — мать Лака, его отец, его братья и сестры; они спали у стены, прижавшись друг к дружке. Им удалось развести скудный костер из веток, которые Лак помог отцу вытащить изо льда. Привалившись к плечу матери, он не спускал глаз с входа в пещеру. Отец храпел, бледное сияние луны просачивалось в пещеру. Братья и сестры Лака спали тихо, невинно.

— Отчего он так зол на меня? — шепотом спросил Лак.

— Молчи! — шикнула на него мать.

— Почему? — повторил он. — Когда я тащил ветки изо льда, в его взгляде был гнев. Когда я споткнулся по дороге сюда, он ударил меня. Схватил за глотку. В глазах его была звериная ярость, и я увидел ее вновь, когда разжигал огонь, в свете первых искр.

Мать погладила его по голове, убрала волосы с глаз.

— Молчи, — прошептала она.

— Почему?

— Некогда он был подобен тебе, но невзгоды нашего мира изменили его. Твой отец видит в тебе силу, которой прежде обладал сам. Ту силу, что подводит его теперь.

В неверном свете костра Лак повернулся взглянуть на отца.

— Я помню, он любил меня. Где теперь эта любовь?

— Тихо, сынок. Оставь эти мысли. Придет время, и ты станешь единственным нашим проводником и защитником. Будь к этому готов… — Она снова погладила Лака по голове. — Обопрись на меня, сынок. Поспи. Я послежу за входом.

Лак спал, и снился ему дедушка — рассказы старика об ушедших временах, когда солнце всех согревало своими лучами, о зелени трав и шелесте листвы в долинах.

Разбудили его громкий звериный рык и истошные крики матери…

* * *

Подняв голову, я смотрел, как за окном падает снег. Отложил ручку, провел пальцами по окаменевшей древесной коре на письменном столе, поднялся со стула и спустился вниз, чтобы проведать деда. Он уснул в гостиной, перед телевизором. На пороге стояла мама и, сложив руки на груди, смотрела на него. Обернувшись ко мне, она приложила палец к губам. Дед тихо, размеренно похрапывал, под его прикрытыми веками двигались глаза. По ящику тем временем шла какая-то лажа: из тех дурацких викторин, где игрокам приходится отвечать на вопросы, чтобы не дать опрокинуть на себя ведро, полное липкой черной жижи. Я усмехнулся — под закрытыми веками деда наверняка разворачивались события куда более увлекательные.

Я подождал, пока он не проснется.

Это отняло немало времени. Сон его продолжался, даже когда глаза оказались открыты. Дед все еще спал, хотя взгляд его уткнулся в фигуры людей, мельтешащие на экране.

— Кит, — пробормотал он наконец. — Кит, паренек…

Его взгляд смягчился, губы тронула улыбка.

— Полная фигня, да?

— Еще какая…

Телевизор я вырубил.

— Сегодня не бродишь по сугробам, внучек?

Я покачал головой.

— Расскажи мне о семье Джона Эскью.