Игра в смерть

Бобби расплылся в улыбке.

— Да пускай… — негромко пропел он своим высоким голоском.

Эскью скрылся из глаз. Мы подождали еще.

— Айда, — позвал Бобби, и все вместе мы потянулись через пустырь.

Я плелся сзади: все мешкал и мялся, убеждая себя отступить и, пока не поздно, вернуться домой. Элли вышагивала первой и назад не оборачивалась. Между тем тропинка стала круче, вскарабкалась на холм. Продравшись сквозь высокую траву вдоль реки, мы вышли к логову. Когда же мы собрались кучкой и замерли в мертвой тишине, Джакс коротко гавкнул, и рука Эскью отодвинула в сторону дверную створку. Джон высунул голову наружу и обвел наши лица взглядом. Заулыбался, встретившись со мной глазами.

— Входите, — пригласил он.

Я спустился последним и, подражая остальным, присел на корточки спиною к стене. Эскью вернул створку на прежнее место и, прикурив сигарету, разлил воду по кружкам.

— В нашей игре участвует новичок, — заметил он.

Все, кроме Элли, повернулись поглядеть на меня.

Я видел пляшущие в глазах огоньки, слышал сдавленный смех. Кружка дрогнула в моей руке и упала.

— Он струсил! — шепнула Луиза.

Кто-то захихикал. Эскью прошептал: «Тишина!» и окинул логово быстрым взглядом.

— Что нам делать с ним? — вопросил он.

— Содрать с него кожу! — свистящим шепотом сказал Бобби.

— Загнать иглы ему под ногти? — предложила Луиза.

— Превратить в зомби, — прошептал Дот.

Элли сидела напротив, потупив глаза.

Эскью фыркнул.

— Но что мы сделаем на самом деле?

Они втянули в себя воздух и, по примеру Эскью, нараспев произнесли:

— Мы будем рады новичку.

— Что он должен хранить? — спросил Эскью.

— Тайну, — дружно ответили остальные.

— Что он должен отдать?

— Жизнь.

— Что мы обещаем взамен?

— Смерть.

Эскью подался вперед со свечой; на стене выросла угрожающе широкая тень его плеч.

— Согласен ли ты, — произнес он, — хранить тайну нашего собрания и никому не рассказывать об игре?

Я бросил взгляд на Элли. Та скроила рожицу и, показав мне язык, отвернулась.

— Да, — ответил я.

— Выпей воды, — шепотом велел Эскью.

Мои руки дрожали, принимая протянутый кувшин.

Я глотнул из него.

— Затянись.

Взяв горящую сигарету, я, морщась, набрал полный рот дыму.

Эскью улыбнулся:

— Теперь нож, — он поднес лезвие к моему лицу. — Целуй его.

Я поцеловал холодную сталь, и Эскью запечатал ею мои губы, прижав к ним кончик лезвия.

— Запомни, — прошептал он. — Если ты обманешь наше доверие, бешеный пес Джакс порвет тебя на кусочки.

— Порвет на кусочки, — шепотом вторили остальные.

— Это Кит, — проговорил Эскью, — новичок среди нас. Любой вред, причиненный ему, — это вред, причиненный всем нам. Будет ли Кит отмщен?

— Он будет отмщен, — прошептали они.

Улыбаясь, он впился в мои глаза глубоким, долгим взглядом.

— Однажды, Кит Уотсон, — прошептал Эскью, — ты увидишь и свое имя начертанным на этих стенах. Оно пополнит собою длинный список умерших.

Он провел пальцами по моей щеке.

— Оно будет написано здесь так же, как высечено на том надгробии.

Стену позади действительно украшал список, и, распахнув глаза, я всмотрелся в строки за спиною Эскью. Во главе протянулась надпись: Джон Эскью, тринадцати лет от роду. Многие из имен, расположенных ниже, изрядно пострадали от сочившейся по стене воды, но подними еще оставалось свободное место.

— А теперь, — сказал Эскью, — мы сыграем в игру под названием «Смерть».

Положил свой ножик на осколок стекла и крутнул его.

В тот раз лезвие указало кого-то другого. Не меня.

Девять

Утром в субботу она явилась с визитом. Постучала в нашу дверь.

— Это к тебе, Кит! — позвала мама. — Элисон пришла, твоя одноклассница!

Я спустился и увидел обеих на ступеньках крыльца: они дружески болтали и, смеясь, вспоминали бабушку.

Элли повела меня напрямик через садик и, легко одолев забор, направилась на пустырь.

— Ты глупый мальчишка, — заявила она.

— Чего?

— Глупый мальчишка! Ты тут всего пару недель — и уже успел вписаться в кружок этих недоумков.

— Ты вроде и сама с ними водишься?

Элли даже руками всплеснула.

— Господи! — закатила она глаза. — Ты меня с ума свести хочешь? Ты их вообще видел? Приглядывался к ним хоть немного? Кучка зануд, простачков, лоботрясов и неудачников. А отморозок во главе этих нытиков — просто дикарь-троглодит, только что из пещеры! Видал, как он сидит и раскачивается? Балаган, одним словом.

— Что тогда сама там забыла?

— Ну, что за простофиля! — Топнув ногой, Элли прожгла меня взглядом. — Это называется «обретение опыта». Я познаю, как крутятся шестеренки в этом дурацком мире. Наблюдаю за поведением идиотов вокруг меня и пытаюсь понять, что ими движет.

И решительно зашагала прочь, качая головой и размахивая руками. В сердцах поддала ногой по толстенному стеблю чертополоха. Развернулась и ткнула в себя пальцем.

— Я хочу стать актрисой! — объявила Элли. — Художником, слышишь? Творцом! Мне нужно впитать в себя все это, увидеть своими глазами, потому что рано или поздно мне придется играть роли таких вот кретинов!

И снова осуждающе на меня уставилась.

— А ты… — протянула она.

— Что я?