Игра воды. Книга стихов

Когда-нибудь я выйду на карьере
Заброшенном и встану у ворот,
чтоб разобрать, как в кроне лист алеет,
и горечью сентябрь отдает.

Закинутый с обрыва камень булькнет,

Листвою перестанет лес трясти,
Чтоб как тогда – в мотоциклетной люльке
Молчал я, звук боясь произнести.

Чтоб, дрогнув, лес от берега отчалил,

Не вдруг вернув мечту о высоте.
Как много человеческой печали
В деревьях, отразившихся в воде.

Нет в облаке спасенья, только если

Не видеть неба – леса взаперти,
К счастливой мысли чтобы, что воскрес я
Над отраженьем облака придти.

«Может быть и октябрь, и на улице ветрено…»

Может быть и октябрь, и на улице ветрено.
Хмурый диктор пугает войной в новостях.
Над кольцом баскетбольным гусей равнобедренных
Не спеша проплывает нестройный косяк.

И отчаянно слепит в разводах бензиновых —

В луже, как в полынье, пламя клена меня,
Когда я для твоих фотографий позирую,
Доедая с горбушкой и луком люля.

Пока в толстом стекле пиво легкое пенится,

И закат разливается, как алкоголь,
Никуда эта детская радость не денется,
Не оставит меня эта взрослая боль.

Золотая пора, гул со стрельбища дальнего,

Репродуктор оживший, сплошной Левитан.
И тревожная речь, с удареньем неправильным:
…ни минуты, ни пяди тебе не отдам!

«Теперь и снег еще с бумажным шорохом…»

Теперь и снег еще с бумажным шорохом.
Последняя надежда утекла.
До дачи добрести, где тьма за шторами,
Железная кровать без тюфяка.

Скучать на сетке, слушать звуки зимние,

Буржуйку растопив не торопясь.
Всем телом ощущать свое бессилие,
Как у доски последний лоботряс.

Забыв и биографию и отчество,

Я буду помнить истину одну.
Суставом плечевым хрустеть, ворочаясь,
То ликом лежа, то спиной к окну. —

Весь свет в котором по снежинке высчитан,

Не все еще во тьме огни взошли.
В котором, как в моей коробке спичечной —
Моя печаль и радости мои.

Алтайский мёд

Теплотрасса, рабочий на корточках,
Старый храм, под навесом гранит,
Где с ладошкой, протянутой лодочкой,
У калитки слепая стоит.

Пятерни расправляющий бережно

Старый клен, и шумливых грачей, —
Можно слышать гул воздуха, денюжку
Зажимая в своем кулачке.

И шаги различая на выдохе,

На ступенях, на кратком пути
До ограды, создать или выхватить
Можно облик знакомый из тьмы.

На стоянке без бабушек лавочки,

Продавщица церковных брошюр.
После службы один в моей ласточке,
Ослепленный листвою, сижу.

Вот где клен выгибается витязем,

Тьма пугает из-за гаражей
Голубей. – Но, который невидимый,
Мир во мне сна любого страшней.

Там река подступает к строениям,

Дом в трубу выпускает тепло.
Там глядит на окно наводнение,
Где другой я дышу на стекло.

Нико