Игра воды

Сквер, мостовая, сторож в будке,
На тополе ворон толпа.
Нас не пугают предрассудки,
Приметы, сплетни и молва.

Нас не подстерегает случай

В заштатной мюнхенской тиши,
Где чуткий Тютчев, нахлобучив
Цилиндр, с депешею спешит.

Нас пустырями водит осень,

Где желтый лист спешит упасть.
Но мы прощения не просим
У Господа за нашу страсть,

В которой под раскаты гимнов,

Под грохот форток и фрамуг —
Империи и страны гибнут,
Планеты испускают дух.

Профессор

Он, ежась и ворочаясь на старом
Матрасе, продолжал куда-то плыть,
Но утренний мороз его заставил
Проснуться, встать и форточку прикрыть.

Из сна никак не возвращалась лодка,

Ржавела цепь, рос из гвоздя пиджак.
И он сидел в постели, к подбородку
Коленки по-мальчишески прижав.

Сарай за покосившейся оградой.

Над лесом поле с облаком одним,
Раздавленной луны иллюминатор,
Покачиваясь, плыли перед ним.

То шторм на море, то волна на Охте.

То молит о прощенье, то фольгу
Конфетную разглаживает ногтем.
То, свой багаж забыв на берегу,

Строптивый жид, калмыцкое отродье,

Старик в пенсне – он продолжает путь
В туман на философском пароходе,
В туман в котором страшно не уснуть.

Старичок

Дождаться огня на древесной трухе,
И выйти к реке с бутербродом в руке,
Чтоб слушать плеск волн безголосых,
Топтаться в траве, занесенной песком
С прилипшим к ботинку кленовым листком
И с маслом на кончике носа.

Увидеть так четко – стоят облака,

Рисунок осоки, травы, сорняка,
Прожилок орнамент подробный,
И тихо сползти по дороге домой
В осенний овраг, занесенный листвой,
Подкошенным болью от тромба.

До первого снега в себя приходить

В постели, ворочаться, рыбок кормить —
До белой слепой круговерти.
Читать старый глянец, стонать и дремать,
Снег влажною горстью ко лбу прижимать,
Мечтая о Балтике третьей.

Впасть в детство, на «Гостью» и «Ну, погоди!»

Подсесть, до стихов от безделья дойти
И до сочинений собраний.
Попасть от раскатов в зависимость, в плен
К узорам из звуков, к гирляндам фонем,
К Орфею и магам с дарами.

Гуденья Гомера и гаммы Ли Бо,

Шум душа и крики в трамвайном депо,
И улицы утренней трели
Напомнят вдруг вечер, уставший гореть,
Листву, бесконечную реку и смерть.
И зиму. И выздоровленье.

Творение