Играй!

Ну вот и все.

Конечно, он этого и ожидал, но услышать все так…

Разбивало сердце.

– Да ладно, расслабься, я шучу, – вдруг звонко рассмеялся Кристофер, и Теодор моргнул, потрясенно уставившись на него и не сразу понимая, что он сказал. Нос Кристофера сморщился от улыбки, крупноватые передние зубы забавно торчали, делая его похожим на кролика, и он был такой знакомый и смешной, что Теодор и сам бы не удержался от улыбки, если бы не был настолько взволнован. – А то у тебя такое лицо, как будто мать Бемби убили на твоих глазах.

– Это значит, что… – ошарашенно начал он, боясь поверить, и смех Кристофера стих, превращаясь в теплую улыбку.

– Значит, что твои извинения приняты, – подтвердил он, и Теодор застыл, обдумывая услышанное, а потом радостно и неверяще рассмеялся, бросаясь к Кристоферу и обнимая его за талию, чтобы поднять в воздух. Кристофер тоже засмеялся, когда Теодор начал его кружить, крепко и бережно прижимая к себе.

Кристофер был таким добрым, таким… хорошим, что это было просто невероятно. Не затаил на него обиду, не начал злиться, кричать, возмущаться, не начал требовать что-то, манипулировать им, а взял и простил. Увидел, как Теодору плохо, и не смог по-другому.

Разве Теодор его заслуживал?

И Теодор, наверное, должен был рассказать ему о своих чувствах, потому что, пока Кристофер с ним просто дружил, для него каждое прикосновение и каждый взгляд были двусмысленными. Но он решил оставить это на следующий раз.

Хватит с него потрясений на сегодня.

* * *

Теодор вошел в кафетерий, оглядываясь, и его сердце сладко замерло, когда он заметил за дальним столом Кристофера. Он сидел с Ютой, Остином и Лиззи, последние, заметив Теодора, помахали ему. Кристофер тоже махнул ему рукой, приглашая за их стол, и он прикусил губу, чтобы не разулыбаться как последний идиот, направляясь к ним.

Но внезапно перед ним вырос Джонни.

– Эй, Теодор, садись, – он указал на стол справа от себя. – Для тебя место заняли.

Теодор взглянул через его плечо на Кристофера, с лица которого стекла улыбка, и покачал головой даже до того, как успел подумать.

– Я сяду туда, – он кивнул в сторону ребят, которые напряженно смотрели на него, и Джонни обернулся, прослеживая его кивок и насмешливо приподнимая брови.

– С этими неудачниками? Серьезно?

Взгляд Теодора опасно потяжелел.

– Не думаю, что тех, с кем я сижу, можно назвать неудачниками, – растянув губы в приторной улыбке, процедил он. Выдержал паузу, изображая задумчивость, а потом небрежно пожал плечами. – А вот… тех, от кого я пересел, – вполне.

Лицо Джонни вытянулось и покраснело от унижения, но он попытался взять себя в руки.

– Да ты нарываешься! – он сжал его плечо, надеясь свести все в шутку, но натянутая улыбка исчезла с лица Теодора.

Он вскинул брови.

– Да что ты? – резким движением он скинул руку Джонни и, не глядя больше на него, провожаемый ошарашенными и раздраженными взглядами, направился к столу, за которым сидели актеры.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Кристофер, который видел заминку, но не слышал, о чем они говорили.

Теодор был немного напряжен, но покачал головой. Успокаивающе улыбнулся ему, и его взгляд наполнился нежностью, заметной всем, кроме того, кому она была предназначена. Юта торопливо отпил кофе и закашлялся, булькая что-то Лиззи, которая, закатив глаза, вяло хлопнула его по спине. Ни Теодор, ни Кристофер не обратили на них внимания, глядя только друг на друга.

– Неужели ты сегодня принес с собой полноценный обед? – насмешливо, но не зло поинтересовался Теодор, и Кристофер закатил глаза в ответ, хотя его скулы чуть порозовели.

– Тетя приболела и не пошла на работу, поэтому смогла собрать мне с собой, – объяснил он.

– Почему ты не готовишь себе сам? – вдруг осенило Теодора. Кристофер почти никогда не приносил еду и питался батончиками, и Теодор всегда думал, что он просто забывал свои обеды.

– Боже упаси съесть то, что готовит Крис, – хохотнул Юта, и покрасневший Кристофер влепил ему подзатыльник.

Теодор моргнул. До него доходило очень медленно.

– Подожди, ты что… готовить не умеешь? – осторожно спросил он, и взгляд Кристофера сверкнул гневом.

– Закрой рот и ешь свой рис! – рявкнул он, но из-за того, что он был красный как томат и очевидно смущенный, то прозвучал не так угрожающе, как хотел, и стол взорвался смехом.

Теодор засунул в рот ложку риса, с улыбкой наблюдая за ребятами. В груди растеклось теплое приятное чувство, такое легкое, как крылья бабочки. Это чувство не удержишь надолго – им нужно наслаждаться, пока есть возможность.

И Теодор наслаждался.

Уже под конец обеденного перерыва он вспомнил про сэндвич, который ему вчера утром засунула в рюкзак мама. Вытащил его, разворачивая упаковку, и Кристофер поморщился.

– Это что за фигня? – спросил он брезгливо.

– Что? – невинно вскинул брови Теодор, откусывая сэндвич. – Это мой сэндвич.

– Он выглядит отвратительно, – подметил Остин, на лице которого тоже застыло брезгливое выражение, и Теодор фыркнул, пожав плечами.

– На вкус нормальный.