Играл на флейте гармонист

— Откуда вы взяли, что я дезертир? — спросил он, поднимаясь со скамьи.

— О! Дружище! Это же очень просто, — увлекая его за собой, «СС» продолжал шептать ему прямо в ухо: — Вы не местный, это факт. Город у нас маленький, вы, дружище, уже более полудня болтаетесь по центру, и вас уже определили как чужака.

— Да. Я приезжий, — ответил он тихо. — Я с севера по своим делам.

— Дружище, бросьте. Это даже не смешно. Не бойтесь, я вас не сдам. Я же тоже «дези».

Они уже вышли из вокзала и двигались по темным, сырым улочкам в неизвестном ему направлении. «СС» шел чуть сзади и направлял его легким подталкиванием руки. Он резко остановился и твердо заявил:

— А почему я должен вам верить?

«СС» наткнулся на него и от неожиданности не сразу ответил:

— А… действительно, я вам ничего не предъявил доказательного, кроме болтовни. Извините, дружище, я был не прав.

Свет дальнего фонаря слабо освещал две их темные фигуры. Дождь почти перестал, но мокрый, холодный туман пронизывал все тело, и ему хотелось скорее закончить эту странную ночную беседу.

— Или вы предъявляете доказательства. Или мы немедленно расстаемся, — раздраженно предложил он.

— Нам надо подойти к фонарю, здесь мало света для доказательств, — ответил «СС».

Он, пожав плечами, зашагал к фонарю, остановился под ним и обернулся в сторону «СС». «СС», запыхавшись, догнал его, стянул с себя мокрую куртку, свитер и показал левое плечо. Старая, рваная рана была хорошо видна в голубом свете. Она располагалась как раз в том месте, где обычно должен был находиться «ЧИП».

— Это меня так «крокодил», — прохрипел «СС» и добавил: — Сбежал я прямо из госпиталя, не долечившись. Добрался до этих мест, и все равно меня здесь вычислили. Хотели судить и вернуть. Но тогда, лет пять назад было, как вы знаете, время «слабины». Я снова сбежал из зала суда. Прибился к странникам и теперь вот так и обретаюсь.

«СС» напялил на себя старый потертый свитер, втиснулся в мокрую куртку и прошептал:

— Ну что? Пойдемте, что ли, а то смерзнем здесь в мокроте.

Помещение, куда «СС» привел его, представляло собой небольшой подвал старого дома. На низком потолке горела одна лампа, освещавшая довольно уютное жилье. По стенам размещались три железные кровати, две из которых были заправлены по-армейски, а одна, видимо, ничейная имела всего лишь старый, но не грязный полосатый матрас.

В углу подвала, справа при входе, имелась, отгороженная ширмой из парусины, камора, то ли кухня, то ли раздевалка. Посреди этого жилья стоял круглый деревянный стол, старенький, судя по обшарпанным ножкам, но вполне еще крепкий на вид. На столе в «художественном» беспорядке расположились разного вида тарелки, чашки и кружки. В одной из кружек торчали ложки и вилки. В общем виде помещение скорее напоминало армейский бункер, чем ночлежку странников. В одном из дальних углов размещалось некогда богатое, ампирное кресло, но уже весьма потрепанное, вероятно неизвестным домашним животным старых хозяев. В кресле отдыхал худенький, весь седой старик с маленькими колкими глазами и остреньким носом. За столом на стуле сидела еще не старая, миловидная женщина и что-то зашивала на куртке, держа в руке иголку с ниткой. «Дези», поздоровавшись, подтолкнул его к столу, ближе к свету, и объявил:

— Вот, господа, прошу знакомиться. Тоже «Дези», он побудет у нас немножко, ему некуда идти.

Присутствующие внимательно оглядели его с ног до головы. Первым заговорил старичок:

— Зачем нам второй «Дези»? Один уже есть. Мы его знаем, а новенький — он чужой. Его надо сдать. Может, и привилегии какие-нибудь получим за него. Время «слабины» кончилось, сейчас у нас «усиление». Вот вы газет не читаете, и вообще к информации относитесь невнимательно, а последнее постановление «ОПРАВА», — он поднял указательный палец правой руки вверх, — звучит очень предупреждающе: «не проходите мимо — сигнализируйте». — Старик даже привстал с кресла, произнося последнюю фразу.

— Деда, ты бы сидел и не прыгал, сам то был когда-то отсигнализирован, — тихо заметила женщина, — тебе, деда, уж хватит сигналить, тебе теперь нужен почет, уважение и спокойствие, — добавила она.

— Он у нас побудет до завтрашнего пумпеля, и я думаю, нам не стоит его сдавать, — произнес «Дези».

— Да это я просто так сказал, — подхихикивая, произнес старик. — Пусть побудет, раз ты его привел. Только как мы его называть-то будем — «дези два», что ли? Первый-то ты.

— А зачем называть, если завтра уйдет человек, — заметила женщина. — Мы же люди вежливые, можно на «вы».

— Вы так вы, — согласился старик, — меня, когда выселяли, тоже на вы называли. Вежливые все такие, а как выселили, вообще перестали называть, то «мы заняты», то «нет приема», то «здесь нельзя», а где можно, никто не говорит.

— Сегодня, дружище, вы поспите здесь, — странник указал ему на пустую кровать, — а завтра мы постараемся вас отправить, если ваши планы не изменились.

Он ответил, что его планы не изменились и что он благодарен за ночлег. Женщина отложила свое «рукоделие» и заметила: