Играл на флейте гармонист

В сущности перед читателем разворачивается широкая картина взаимоотношений людей на фоне быстро текущих общественных процессов. И главным в этих отношениях можно назвать любовные перипетии героев. Повесть можно охарактеризовать как любовный роман, но без счастливого конца. Автор, с несколько скрытым оптимизмом, как бы откладывает этот благополучный исход на будущее к новому поколению, заставляя читателя мысленно продолжить повествование к счастливому завершению.

Часть 1. Разлука

Две лошадки запряженные

Были чересчур влюбленные,

А когда их распрягли,

Стало им не до любви.

(забытая пословица)

Все что угодно, но только не самолет, — в страхе повторяла она мужу на его очередное предложение провести отпуск на дальних островах в теплом море.

Венера Петровна, довольно молодая и красивая женщина, после учебы уже несколько лет работала в Институте защиты насекомых старшим администратором одноногих. Там она была на хорошем счету. Руководство относило ее к группе «подающих надежду». Года два тому назад ей с группой коллег чуть было не присудили премию «Тараклона» за выведение популяции мелкозернистых одноножек.

Но то ли в их группе не было родственников членов комиссии, то ли одноножки не имели практического применения, премию ей не дали. Но она с коллегами из-за этого не очень-то и расстроилась. Было решено продолжить работу с одноножками и придать им в перспективе какую-либо полезную функцию.

Вышла замуж она рано, еще во время учебы. Он учился на смежном факультете и считался самым умным и красивым. Все факультетские девицы просто липли к нему, а она на спор с подружками женила его на себе. Брак с ее стороны получился вроде бы и не по любви, однако мужа своего она уважала, а особенно ей нравилось, когда в каком-либо общественном месте присутствующие заглядывались на красивую пару.

Сегодня вечером Аполлон Иванович вернулся из института поздно и не в духе. У них там из лаборатории удрала какая-то вредная каракатица. Аполлон Иванович за ужином никак не мог успокоиться и несколько раз возмущенно повторял:

— Какая безответственность, махровое разгильдяйство! Оставить открытой клетку с экспериментальным образцом без контроля. Форменное безобразие, форменное.

Она налила ему уже третью чашку чая с запахом морской ромашки.

— Может быть, она к утру вернется, — предположила она, не смея препятствовать его неуемному поглощению жидкости.

— Понимаешь, дорогая, ей пересадили два гена. Теперь она должна уничтожать не только себе подобных, но и виды других классификаций, — и, уже немного успокоившись, он ответил: — А что теперь? Весь эксперимент насмарку. Правда, ловчих мы вызвали. Ночью обрабатывают весь институт, но шансов мало, обнаружили пропажу только вечером. Если она освободилась утром, то представляю куда она могла отбежать к вечеру.

— А для людей она не опасна? — спросила она, убирая посуду со стола.

— А черт их разберет, этих генетиков. Зимой выпустили леталку одноглазую, так она прокусила ногу директору. Еле спасли.

— Кого спасли? — рассеянно переспросила она.

— Конечно, ногу директора, — усмехнувшись, ответил он. — Он ведь у нас «первая категория».

В институт «Уничтожения насекомых», сокращенно «УНИЧНАС», Аполлон Иванович пришел работать относительно недавно, но с учетом его прошлых заслуг его приняли на должность «экселенса третьей категории». Он уже в молодости был человеком незаурядных способностей. Еще будучи студентом увлекся разработкой теории взаимодействия и замещения видов летучих прыгальщиков и получил за эту работу по тем временам огромную денежную премию «Маниплюс». На старшем курсе он внезапно, в течение одного дня, влюбился в студентку смежного факультета и сразу же женился на ней. Он обожал свою супругу первые два года, потом привык, и эта привычка переросла в приятное сосуществование. Работа поглощала его всего. Институтские дамы считали его «сухарем», хотя и очень симпатичным. Лаборатория, которую он возглавлял, пользовалась в институте дурной славой. Молодые генетики выращивали там всякую насекомоядную дурь, которая иногда вела себя непредсказуемо. Комиссии из Департамента по развитию насекомых не вылезали из института, расследуя разные случаи исчезновения, проникновения и летальных исходов. Местное население, проживающее рядом, недолюбливало институтских, считая их вредителями. Лет пять тому назад, когда на население напали огнеметки живородящие, Правительству пришлось вмешаться и запретить пересаживать более двух генов.