Играл на флейте гармонист

— Молодежь нафантазирует. Там в пумпеле список составят. Интересно, будет ли что-нибудь новенькое, оригинальное? Или как всегда чепуха одна.

— Да… Чепуха одна. Все уже известно. Все уже было и будет только повторяться на новом уровне.

— А происхождение?

— А что происхождение? Тоже все известно, то есть запреты установлены и ясно, что за ними — запретами ничего не должно быть.

На экране снова появилось лицо вожатого.

— На последний пумпель в сито введут ослабленную корректировку. Так что и к вам кто-то просочится. Будьте готовы.

— Всегда готовы.

Экран погас.

— Наверное хотят загрузить Гуру, проэкспериментировать в последний раз.

— Работу нам подбрасывают.

— Да… Кто-то может сито и пройдет.

— Сито не наш объект. Не наше дело.

— Да… Не наше дело. Будь готов.

— Всегда готов.

* * *

Утро после душной и жаркой ночи не принесло прохлады. Прогретые за неделю жары улицы и здания активно отдавали тепло в застоявшийся воздух. Безветрие предвещало изнурительную полуденную духоту. На привокзальной площади с каждой минутой становилось все теснее и теснее. Дежурные пионэры уплотняли вновь прибывающих, поджимая толпу ближе ко входу. Широкий проем не мог справиться со всеми желающими — образовалась пробка. Плотный поток качался то вправо, то влево, и только отдельные экземпляры вываливались внутрь вокзала, помятые и выжатые после жуткой давки. Из толпы послышался самодельный стишок:

Шел навстречу пионэр,

Нес в руках он много дел.

Уступи ему дорогу,

У тебя ведь дел немного!

Чем ближе его продвигала толпа к проему, тем тяжелее становилось дышать. Девушку впереди него плотно прижали к нему так, что она, сдавленная со всех сторон, уже почти не сопротивлялась, ноги ее запутались где-то внизу и ему пришлось, обхватив ее сзади двумя руками, с силой выдернуть наверх. Толпа качала их из стороны в сторону, медленно приближая ко входу. Впереди кого-то уронили и, несмотря на крики и ругань, задние продолжали давить на передних. Он, плотно прижав к себе незнакомку, вынес ее и себя в проем. Здесь плотность потока резко уменьшилась и он, опустив ее на пол, смог перевести дух.

— Побежали к вагонам, — отдышавшись предложила она.

— Теперь успеем, — ответил он, мельком разглядывая симпатичную незнакомку и поправляя расхристанную в толпе рубашку.

Они, взявшись за руки, двинулись по перрону среди торопливо пробегающих мимо юношей и девушек, желающих поскорее занять места в первых вагонах.

— Ты можешь идти быстрее? — она энергично дергала его за руку.

— Я же сказал, успеем, — упрямо повторил он.

— Успеем, успеем… А места займут, будем стоять всю дорогу. Ты хочешь стоять? — торопливо говорила она и недовольно поглядывала в его сторону, стараясь рассмотреть его поближе.

— Что-нибудь придумаем, — ответил он невозмутимо. — Да и стоять-то недолго. Будут остановки, будем отдыхать.

Они подошли к первому вагону, все места были заняты. Пионэры, выстроившиеся вдоль перрона, регулировали поток отъезжающих. Его и незнакомку пионэры направили во второй вагон, где нашлось два места в одной из ячеек. В вагоне было не так жарко — работал кондиционер. Из соседней ячейки раздавался громкий хохот и слышались кричалки про Гуру:

Гуру учит всех и вся.

Пионэрская семья

Опекает Гуру строго,

И туда ему дорога…

Минут через пятнадцать пумпель тронулся. Народу в вагоне набилось изрядно. Им пришлось уступить одно место и она с некоторым смущением и как-то неуверенно села к нему на колени — так сделали многие. Кому не хватило места расположились на полу. Дважды по вагону протиснулись дежурные пионэры, видимо, с целью контроля состояния пассажиров.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Какая разница? Не парься, называй как хочешь, — ответила она.

— Тогда будешь Лу, — сказал он довольно равнодушно.

— Почему Лу? Это что за имя такое? Ты что, не местный, что ли, такие имена лепишь?

— Так звали одну мою маму, — ответил он.

— У тебя много мам? — удивилась она.

По вагону объявили, что после первой остановки их отсортируют по вопросам, которые они хотят задать Гуру.

— У меня есть две мамы, — ответил он и спросил ее: — А что ты хочешь спросить у Гуру?

— Я еще не придумала. Я вообще не вижу смысла в этом. Я случайно сюда втиснулась. Пионэры-дурики заманили. А ты здесь зачем?

— Мне интересно, — ответил он.

Из дальней ячейки послышалась песня:

Едем к Гуру — все мы смелы,

Едем — впереди туман.

Раньше было много дела,

А теперь сплошной обман.

Брали кассы, банки брали,

Не гнушалися ни чем.

Ех! Гуляли, трали-вали,

Нам добро беречь зачем?

К поющему присоединились несколько голосов:

Времена прошли те быстро,

Пролетели те года.

Дело делали мы чисто,

Утекло все, как вода.

Последний куплет пело уже полвагона:

Пенсион нам не положен,

На печи не полежать.

Может, Гуру нам поможет,

Им на нас на всех плевать.

— У всех по одной матери, а у тебя две. Как это?

— Не знаю. Лу родила меня очень далеко отсюда. А мама Эля воспитывала меня вместе с Лу. Вот и получилось у меня две мамы, — ответил он.

— Странно, — сказала она. — А у меня только один отец. Мамы я совсем не помню.

— А почему ты не поешь? — спросила она.

— Я не знаю слов, — ответил он. — Ты тоже не поешь, почему?