Игрек Первый. Американский дедушка

— Во, времена! — вырвалось у Семена.

— Хоть жмурика обратно доставай!

Ладно, с покойника слупим, как стемнеет! — хмыкнул Семен. — Не отвертится!

— Покойники, они вообще лучше! — философски заметил Николай.

Глава 8

Чем ритуальный работник Федор мог успокоить изнывшееся сердце американского дедушки! Есть могила, но нет гроба! Есть гроб, но нет могилы! Когда же у нас, наконец, все будет!

Ранила старого гусара беспардонность соотечественников! Вместо того, чтобы с ружейным залпом без промедления схоронить российского дворянина, старого вояку, они его гроб стырили, собаки!

Доставил Федор Серафима Терентьевича до дому в «Роллс-Ройсе» со словами надежды и утешения:

— Не бери в голову, Серафим! Подберу я тебе, когда придет срок, какой‑никакой гробишко! Не дубовый, конечно!

— А до срока никак нельзя? — деликатно попросил дедушка.

— Обратно сопрут, живоглоты! Одно ведь жулье осталось! Порядочные все поумирали!

Охваченная состраданием к молодой вдове, группа товарищей устроила у нее дома поминки. Продукты и выпивка были припасены для поминовения усопшей Старшиновой, но та была одинока, поэтому поминки вышли объединенными. Удовлетворение по этому поводу выразил кто-то из скорбящих в не вполне трезвом возгласе:

— А удобно, когда сразу двое поминок, верно? Теперь всегда так будем делать!

Кроме сослуживцев с кладбища и соседей по дому, здесь хлопотал еще Денис Ильич, рядом с безутешной вдовой. Он оказывал ей различные знаки внимания в виде поглаживания ручек и ножек. Коллеги Гоголева по работе косо посматривали на этот альянс.

— Глянь‑ка, вдова только с похорон — сразу хахаля себе завела!

— При живом-то муже — гуляй сколько угодно, кто тебе слово худое скажет!

— При живом — другое дело!

— Меня так волнует Гоша! — пожаловалась вдова Денису Ильичу. — Как он там?

— Там ему лучше, чем здесь! — вставил ехидный сослуживец.

— Все там будем! — вздохнул Денис Ильич и обнял вдову за плечи. — Мужайся, девочка.

— А может, всем можно? — с пьяной задумчивостью спросил Иван Васильевич, имея в виду ласки Дениса Ильича.

Он приблизился к Зое Сергеевне.

— Милая моя, напишите заявление в профком, мы вам 50 рублей выдадим! — Иван Васильевич положил руку на плечо вдовы. — Крепитесь! — Обнял ее. — Или даже 100 рублей дадим… Пойдемте со мной. Вы напишите просьбу, а я ее удовлетворю…

— Оставьте вдову в покое! — возмутился Денис Ильич.

— А вы кто такой? — вскинулся Иван Васильевич. — Вы пьяны! Прошу вас немедленно пройти пробу Раппопорта!

Серафим Терентьевич зашел в квартиру. И не понял, куда попал. Иван Васильевич с пафосом кричал Денису Ильичу:

— Вы осквернили память нашего коллеги! Немедленно покиньте помещение!

— А где Егор? — спросил Серафим Терентьевич у вдовы.

Она тяжко вздохнула:

— Он скоро будет!

— Не знает, бедняга! — прошелестело за столом.

— Пососи валидольчик, дедуся! — заботливо проворковала Костылева и протянула американцу таблетку.

— Мне не надо!

— Сейчас будет надо!

Дедушка в растерянности переводил взгляд с одного гостя на другого. И у всех находил сочувствие.

— Что‑нибудь с могилой неладное?

Костылева печально кивнула.

— Заняли могилу? — старик был в ужасе.

— Как он странно выражается! Не русский, что ли?

— Старый человек!

— Заняли, дедушка! Что ж теперь сделаешь!

Серафим Терентьевич сунул в рот валидол.

— Это моя могила!

— Не нам решать, кто раньше уйдет, кто позже!

— Георгий Антонович от нас ушел…

— Где он? — вскрикнул дедушка. — Я хочу к нему!

— Всему свое время!

Сгустились сумерки, и заспешил народ с кладбища (кто живой, конечно), а работяги Семен и Николай — на свежую могилку Гоголева устремились.

— Эй, покойник! — окликнул Гошу Семен. — Понравилось в могилке? Вылазь, разговор есть!

Мертвая тишина была ему ответом. Грузчики встревоженно переглянулись.

— Может, вправду помер?

— Пусть сначала расплатится!

Николай спрыгнул в могилу. Гроб, слегка землицей присыпанный, был на месте. Смахнул Николай землю, отодрал крышку гроба. Ничего этого Гоша не услышал. Он был недвижим.

— Ты живой?

Гоша вздохнул. Пробудился. Открыл глаза. Увидел звезды над головой. Но чудо возвращения к жизни было испорчено появлением на краю могилы молоденького милиционера.

Семен едва успел бухнуть напарнику:

— Атас!

— Вскрытие гроба! — милиционер засвистел. — Стой! Стрелять буду!

Первым бросился бежать Семен. Милиционер метнулся за ним, но тот растворился в сумерках. Тогда милиционер побежал за Николаем, который успел уже выскочить из могилы. Но и тот как сквозь землю провалился.

Раздосадованный неудачей, вернулся милиционер к могиле, чтоб составить акт, и узрел, как покойник вылезает из гроба.

Представитель власти всхлипнул в ужасе и сам кинулся бежать, не разбирая дороги, пока не ухнул в свежевырытую могилу.

Сердобольные сослуживцы влили в старого гусара несколько рюмок водки — чем вернули Серафима Терентьевича к жизни.

Ох, не радовала его окружащая действительность! Гости умяли все, что было в доме съедобного, включая кусочек колбасы из мышеловки. Иван Васильевич с ожесточением глодал оленьи рога, а остальные коллеги уныло голосили:

«Я могла бы побежать за поворот. Я могла бы побежать за поворот…»