Игрок

Из-за двери спальни Колина доносился хохот. Когда я открыл дверь, мне навстречу поплыли синеватые клубы дыма. Колин, сидя на кровати по-турецки, с очень взрослым видом курил трубку. Том, устроившийся напротив на диване, прятался от дыма за защитным куполом.

Увидев меня, Колин бросил трубку в пепельницу и кинулся меня обнимать и хлопать по плечам. Он сильно вытянулся за те полгода, что мы не виделись, был непривычно аккуратно подстрижен, а на щеках виднелись порезы, которые Колин намеренно не сводил: он очень гордился тем, что бреется уже каждый день. Мне же похвастаться было нечем — ту жалкую поросль, что появлялась у меня на подбородке, даже щетиной назвать было стыдно.

Принесенный мною портвейн Колин встретил радостным воплем.

— Давай, давай, лишнее не будет! Мы тут, правда, уже...

Он кивнул на полупустую бутылку красного вина на столике.

— Пил ты один, как я понимаю?

— Я тоже! — возмутился Том. Он был веселый, глаза у него блестели, а язык слегка заплетался.

— Я дал ему понюхать пробку, — пояснил Колин. — Тому этого достаточно, ты же в курсе.

Он сунул мне стакан и тарелку с куском пудинга, а сам довольно плюхнулся на кровать.

Я сделал глоток вина и отставил стакан, чтобы закурить.

— Колин, давай рассказывай. Как там у тебя в школе разведки? Я же ничего не знаю.

— Ш-ш, — Колин прижал палец к губам. — Это государственная тайна, понял? Если я тебе разглашу хоть что-нибудь, мы оба окажемся в Азкабане.

— Ой, хватит сочинять! Чему сверхсекретному вас учат? Что вражеского агента можно распознать по черной шляпе, темным очкам и визитке с надписью "Вражеский агент"?

— Примерно так, — смеясь, согласился Колин. — Ладно, ничего сверхсекретного, конечно, нет, но вы все равно это... Не болтайте. Между нами, хорошо?

— Нет, черт побери, я завтра же дам объявление в "Пророке"! Кстати, ты в школе официально числишься?

— Официально я студент бухгалтерских курсов в Эдинбурге, — поянил Колин. — Нас потом будут учить настоящей бухгалтерии, чтобы подтвердить легенду. А школа находится где-то в средних графствах — я не знаю точно, где, она декартирована. Туда можно попасть только по портключу. Живем мы в казарме, причем все время. Увольнительную тролля с два получишь, я вот дома до Рождества не был…

Том протянул руку к стакану, но потом все же решил больше не пить. Вместо этого он стащил кусок пудинга и растянулся на диване, довольный, как сытый кот.

— Учебные предметы пока все общие, — рассказывал Колин. — Специальные дисциплины начнутся со второго курса. Каждый день с утра физическая подготовка, потом спарринг на палочках и без, потом завтрак, потом лекции. Углубленный курс ЗОТИ, теория чар, высшая арифмантика, всеобщая история, экономическая география, наша и магловская, военное дело — тоже наше и магловское, — и еще два раза в неделю магловедение отдельно. Ну и, ясное дело, иностранный язык.

— Какой? Немецкий?

— У всех разный, — Колин недовольно посмотрел на потухшую трубку. Он, видно, не очень умел с ней обращаться. — Смотря какой тебе назначат. На старших курсах в основном немецкий, испанский или японский. Есть еще парочка арабистов. А всему нашему курсу дали — угадайте, какой?

— Китайский? — предположил я наугад.

— Держи карман шире, — ухмыльнулся Колин. — Русский! Представь, вот бы Тони посмеялся!

— Всему курсу, говоришь? — переспросил Том, доедая пудинг.

— Ага. И набор следующего года, говорят, тоже будет учить русский.

— Понятно... — протянул Том, но больше ничего не сказал.

Колин кивнул:

— Вот именно.

Видимо, ему тоже все было понятно. Мне нет, но я не стал в это углубляться, а спросил другое:

— Много у вас там народу?

— У нас на курсе семь человек, — сказал Колин. — Вообще это перебор — обычно принимают двух-трех в год. Но сейчас много демобилизованных, так что почти все старше меня на несколько лет. Таким пацаном себя чувствуешь рядом с ними... Но прикольные парни. А нашего возраста — только Райкрофт с Рэйвенкло, помните его?

— Этот хлюпик? — спросил я. Райкрофта, нашего однокурсника, я почти никогда не замечал — такой он был бледный и бесцветный.

— Разведчик не обязан быть громилой, — ответил Колин. — Но Райкрофт мне не нравится, он сильно себе на уме…

— Слушай, а русский язык сложно выучить? — перебил его Том.

Колин кивнул.

— Поначалу кажется, что вроде нет. Только к буквам долго привыкаешь, ну и еще пишется по-одному, а читается по-другому, но у нас ведь то же самое. Зато потом, как пойдет грамматика... Падежи всякие, как в немецком, склонения, спряжения. Мрак, словом.

— А скажи по-русски что-нибудь, — попросил я.

— Да я не знаю, что... Ну, вот, например, самый первый диалог из учебника. Мы все разговорные диалоги должны зубрить наизусть, представляете?

Он чуть прикрыл глаза, будто собрался читать стихи, и начал:

— Menia zovut Ivan. Kak tebia zovut?

— Menia zovut Piotr.

— Sejchas den ili noch?

— Sejchas vecher.

— A kto eta zhenshchina?..