Игрок

Когда он перевел нам диалог, мы с Томом покатились со смеху. Диалоги в учебниках иностранных языков почему-то всегда составлены по-дурацки...

— Классно! — сказал я, затушив сигарету в пепельнице. — Сразу все ясно! Этот Иван, значит, напился в стельку и теперь не знает, какое время суток и что за девчонка с ним в постели…

Колин разлил остатки вина по бокалам — нам поровну, Тому на донышке, — и полез за следующей бутылкой.

— Тебе смешно, — пожаловался он, — а я вот чуть не завалил семестровый экзамен по русскому. Мы уже начинаем читать газеты, так это просто ужас. Половины слов нет в словаре, потому что словарь прошлого века, а русские с тех пор, как у них случилась революция, напридумывали столько всего, что замучаешься переводить... Зато я уже знаю много ругательств, вот.

Этого как раз следовало ожидать. С иностранными языками всегда так. Я свое знакомство с французским в подготовительной школе начал с того, что выучил слово "дерьмо". Тогда оно мне казалось страшно неприличным, и я очень боялся, что о моем словарном запасе узнают родители.

Колин принялся знакомить нас со своим арсеналом русских крепких словечек. Правда, у меня было подозрение, что Долохов умер бы со смеху, услышав, как он их произносит.

Потом снизу прозвенел колокольчик — пора было идти обедать.

За обедом миссис Розье принялась расспрашивать меня о работе и о том, как дела у мамы. Мистер Розье прислушивался к нам, но в беседе не особо участвовал, с философским выражением лица нарезая мясо. Затем они с Томом углубились в никому, кроме них, не понятный разговор о котировках на магической бирже.

Друэлла, сидевшая рядом со мной, мечтательно смотрела в пространство. Временами на подоконнике появлялась, хлопая крыльями, маленькая серая сова — тогда Друэлла вскакивала, бежала к окну, отвязывала от совы пергамент и поспешно царапала на обороте ответное послание. Когда она открывала окно, гардины вздувались, как паруса, со стола сметало салфетки, а миссис Розье пыталась унять дочку:

— Дрю, это просто неприлично!.. Ты не можешь попросить, чтобы тебе написали через полчаса? Ты же всем мешаешь!

Друэлла была глуха к увещеваниям. А когда вместо серой совы на подоконнике появилась незнакомая — большая и белая, — Друэлла вскочила так быстро, что опрокинула стул. Новая сова принесла не записку, а целый свиток, который Друэлла поспешно спрятала в карман.

— От кого письмо? — спросил Колин, ухмыляясь. — От лапусика Сигнуса?

— Дурак! — крикнула Друэлла и покраснела. Потом она взмахнула палочкой, и у Колина появились огромные уши и хобот.

— Дрю, ну как ты себя ведешь за столом?! — возмутилась миссис Розье.

Колин, посмеиваясь, вернул себе нормальный облик и стал шепотом дразнить сестру: "Сигнус, милый... котик... солнышко... Как ты его еще называешь?". Друэлла покрутила пальцем у виска и гордо сделала вид, что не слышит. Миссис Розье переключилась на сына и потребовала, чтобы он сию минуту оставил сестру в покое, а потом стала сокрушаться, что он много пьет.

— Если так дальше пойдет, тебя отчислят! Алкоголики там не нужны! Колин, ты слышишь, что я говорю?!

— Мама, да мы выпили всего по паре бокалов, вон Том может подтвердить, — защищался Колин. — Ну, что вы беспокоитесь?

При этом он дважды ронял столовые приборы, так что миссис Розье, кажется, не очень ему поверила.

После обеда мы пошли погулять, чтобы проветриться. Солнце грело не по-зимнему жарко, и мы долго бродили по взморью, обходя кучи водорослей и бросая гальку в воду. Колин почему-то мялся, комкал разговор, а потом смущенно сказал, что летом женится.

Мы с Томом принялись его поздравлять, а он смотрел на нас подозрительно — наверное, думал, что в глубине души мы его осуждаем.

— Не хочется, конечно, расставаться со свободой, — оправдывался он. — Только вы не подумайте, я не собираюсь становиться подкаблучником и сидеть у жены под юбкой... Мужская дружба — это святое, так что никто меня не заставит торчать дома. Все будет, как раньше, честное слово!

— Да мы верим, верим, — сказал я. — Ты не переживай.

— Правда? — со вздохом облегчения спросил Колин. — Я вообще-то не стал бы, но сколько же можно морочить голову Эвелин? Она бы посмотрела, посмотрела, да и вышла за кого-нибудь другого...

"Вот именно", — мрачно подумал я.

— Мы и так последнее время вечно ссорились, — сказал Колин. — Ее раздражает, что я в казарме, что мы не видимся... Короче, я подумал и решил: ладно, пускай. Но знали бы вы, как это страшно! Когда я шел знакомиться с ее родителями, раза три хотел все бросить и аппарировать назад. Хотя они оказались симпатичными и мы хорошо поладили, но все равно...

— Когда свадьба-то? — спросил я.