Игрок

— ...Не знаю, как фамилия этого типа — ну, пускай будет Джонс. Короче, живет этот Джонс в Германии, в магическом квартале Берлина, по немецким документам и под легендой разъездного торговца. А на самом деле он "групповод", то есть на него завязана агентурная сеть. И вот как-то один из агентов, который работал в канцелярии Гриндельвальда, связывается с Джонсом и сообщает, что удалось снять копии с секретных документов. Назначили встречу, Джонс пришел, получил документы, трансфигурировал их в серебряный талер для маскировки и положил в карман. Расстались с агентом, все нормально, хвоста нет... И тут, короче, Джонс решил зайти в лавку за сигаретами. Потом приходит на свою квартиру и обнаруживает, что отдал за сигареты тот самый трансфигурированный талер. И он ведь даже не знает, на сколько хватит действия заклятия! Представляете, что это значит, — провал! Сейчас у продавца в руках этот талер превратится в бумаги, продавец побежит в секретную полицию, вычислят, от кого получена монета, найдут и арестуют, а через него спалится вся сеть... В общем, Джонс покрылся холодным потом, и давай быстро-быстро концы подбирать — очистил квартиру на случай провала, все компрометирующее уничтожил, агентам разослал условленное сообщение, мол, надо лечь на дно, предупредил Центр, ну и все такое. А сам берет оборотку и бежит опять в ту лавку, что-нибудь покупать, чтобы ему этот талер, если повезет, дали на сдачу. Не вышло — он тогда возвращается еще под одной обороткой, еще под одной... Весь на нервах, потому что в любой момент может быть попытка задержания — мало ли, вдруг секретная полиция там уже побывала. В общем, думает, еще ходка, и все, надо бежать из города. И тут — представляете, как повезло! — покупает он под видом какой-то старушонки корм для низлов, и ему дают на сдачу этот самый талер! Джонс в тот же вечер уехал якобы в командировку. Неделю переезжал из города в город, менял гостиницы, проверялся все время, нет ли слежки. Через неделю вернулся, проверил квартиру — все нормально, чисто, никто в его отсутствие там не побывал, никто за ним не следит, все хорошо. Пронесло, короче. Так он и доработал спокойно до самой победы. Но страху натерпелся, конечно, полные штаны...

— И что, его потом не уволили? — спросил я. — Он же идиот!

— Нет, — ответил Колин. — Ну, вздрючили, конечно, в Центре, когда он об этом доложил, да и все. Если всех идиотов увольнять, кто же работать-то будет?

***

Так, за рассказыванием профессиональных баек, мы провели время до полуночи. Потом закончилось вино. Колин, заглянув в горлышко пустой бутылки, вытряхнул последние капли в свою чашку и сказал:

— Рэй, сходи вниз, а? У папы в кабинете, кажется, есть начатое огневиски. Только тихо! Чтобы мама ничего не заметила...

Насчет "тихо" у меня, кажется, не очень получилось. Ступеньки на лестнице предательски скрипели, а удерживать равновесие было трудновато. Проходя мимо гостиной, я сквозь приоткрытую дверь увидел миссис Розье, которая вязала у камина и слушала радио. Я на цыпочках — насколько это мне удалось, — прокрался по коридору и нырнул в кабинет. Зажег люмос и стал осматриваться, соображая, где же здесь может быть виски. Колин мог бы и сам сходить, если на то пошло! А то чувствуешь себя полным дураком, обшаривая шкафы в чужом доме...

Наконец я отыскал бутылку в одном из ящиков стола. Если мистер Розье заметит пропажу, выйдет неловко, но пускай Колин сам с ним объясняется.

Едва я направился к выходу, как за стеной, в библиотеке, раздалась громкая трель каминного вызова. Мне сразу пришло в голову, что это моя мама. Наверное, дома что-то случилось! Я выскочил в коридор и только там вспомнил, что у меня в руках бутылка.

Пока я соображал, куда ее спрятать — трансфигурировать ее во что-нибудь я сейчас был не в состоянии, — послышались торопливые шаги миссис Розье по коридору и вверх по лестнице.

— Том, иди скорей! Там мистер Борджин хочет с тобой поговорить. Должно быть, что-то срочное!

Я услышал, как Том сбегает по ступенькам. Миссис Розье опять скрылась в гостиной, а я на цыпочках двинулся в обратный путь, прижимая к себе бутылку. Том меня не заметил. Он уже вошел в библиотеку, неплотно закрыв дверь, и я услышал его раздраженный голос:

— Я же просил меня здесь не дергать!..

И примирительное бормотание Борджина в ответ — кажется, он извинялся. Слов я, впрочем, разобрать не мог, а дальше Том, видно, спохватился, что разговор могут услышать, и дверь захлопнулась. В коридоре стало тихо.

Я двинулся дальше, стараясь идти неслышно. Благополучно миновал гостиную и стал подниматься по лестнице, размышляя о странном поведении Тома. Конечно, когда тебя вызывают в половине первого ночи, приятного мало... Но все равно в таком тоне не разговаривают даже с приятелями, не говоря уже о начальнике.