Игроки

– Не пишет, – успокоил его Ковальчук, – я его перед сменой жвачкой залепляю, а в конце смены дожевываю. В смысле жвачку.

– Я понял, – мрачно отозвался водитель, – держи, грабитель.

Радиоприемник не передавал изображение, но и без него было ясно, что несколько купюр сменили своего владельца.

– Счастливого пути. Будьте повнимательнее, – инспектор вновь стал любезен, – через пару километров еще наши будут стоять с камерой, так что не гоните.

– Спасибо! – выкрикнул отпущенный в дальнейший путь любитель крепких напитков.

Лифтер вздохнул. Ничего нового, ничего интересного. Изо дня в день одно и то же. Скука! Он крутанул ручку радиоприемника.

– Сколько можно? Я не хочу так больше.

– Как ты не хочешь, Темочка? – лифтер узнал голос Анны, – а если вот так?

– Подожди, я не про это, – Артем явно был чем-то недоволен, – ты вчера сказала, что меня любишь, так?

– Сказала, – согласилась Анна, – а что, разве не надо было?

– Почему не надо? Надо. Но только, если ты любишь, я люблю, что мы тогда здесь делаем?

– А что, разве тебе не нравится то, что мы делаем? – Анна тихо засмеялась.

– Мне нравится, – отозвался Артем, мне не нравится, что все это втихаря, урывками. Сколько уже можно прятаться? Уже надо поговорить с ним и все решить!

– Тёма! – в голосе Анны звучало отчаяние, – ну потерпи, потерпи еще немножечко, пожалуйста.

– Да сколько еще терпеть?

– Потерпи, потерпи, мой хороший, – послышался звук поцелуя, затем еще одного, – я поговорю, обещаю. Наберусь сил и поговорю. Это же не так просто, пойми меня.

– Так и ты пойми, – возбужденно настаивал на своем Артем, – я тоже так не могу. Сейчас мы вместе, а потом ты выйдешь отсюда и к нему пойдешь. Я только про это и думаю все время, уже голова скоро лопнет.

– Я поговорю, обещаю, – неуверенно отозвалась Анна, – иди ко мне. Сейчас же я здесь.

Лифтер выключил радиоприемник и обернулся, чтобы разглядеть вошедшего. Матвей приветливо помахал ему рукой, в другой он держал какую-то коробку.

– Мое почтение, – улыбнулся лифтер. Матвей ему всегда нравился. Выглядевший как двадцатилетний разгильдяй, он вел себя не заносчиво и был одним из немногих, кто всегда обращался к дежурившему у лифта старику на «вы».

– Здравствуйте! Вот, принес, как обещал, – Матвей положил коробку на стойку рядом с радиоприемником.

– Неужели, – изумился лифтер, – не забыл?

– Так сколько можно? Самому уже неудобно стало. Сколько прошло, когда обещал первый раз?

– Ну так обещанного три года ждут, – рассмеялся старик, – так что ты и так с опережением графика.

Он приоткрыл крышку и втянул ноздрями вырвавшиеся на свободу запахи.

– Благодать!

– Не, – Матвей усмехнулся, – пепперони. Но, думаю, ничуть не хуже.

– И что, неужели сам делал? – лифтер хитро прищурился, – или только бирочки отодрал с коробки?

– Обижаете, – улыбка блеснула на загорелом лице Матвея, – все сам, вот этими вот ручками. Кстати, выпекал тоже ими.

– Это как это? – удивился лифтер, – без печки?

– Ага, – Матвею явно нравилось наблюдать за реакцией старика, – на левую руку положил, а правой сверху придерживал, чтобы сыр подрумянился.

– Ой, дуришь ты меня, пожилого человека, – вздохнул лифтер, – ну в то, что ты ладошками жару дать можешь, в это я, предположим, поверить могу, но как ты всю пиццу мог приготовить? Она вон какая здоровая, а ладошки у тебя гораздо помельче будут. Так ведь середка сгорит, а края сырые останутся.

– Неверие – бич современного общества, – вздохнул Матвей и положил правую на коробку, – смотрите и не говорите потом, что не видели.

Его ладонь мгновенно увеличилась в размерах и полностью закрыла спрятавшуюся под ней коробку с пиццей.

– Теперь верите?

Старик остолбенело наблюдал за тем, как рука его собеседника вновь возвращается к обычному состоянию.

– Теперь верую, истинно верую, – закивал лифтер.

– Ну и славненько, – Матвей был доволен, – вы пока тут кушайте, а я прокачусь. Начальство чегой-то по мне заскучать изволило.

– Так на то оно и начальство, – старик подошел к дверям лифта и протянул руку к панели, – без подчиненных ему никак, чахнет.

Двери лифта распахнулись почти мгновенно. «It's a, it's a, it's a, it's a sin» (это грех), – зазвенели ангельские голоса Pet shop boys.

– Да ладно, нормальная пицца, – усмехнулся Матвей лифтеру, – и вообще, сегодня не постный день. Приятного аппетита! – успел пожелать он прежде, чем створки лифта беззвучно сомкнулись.

Алекс принюхался и удивленно взглянул на Матвея.

– Чего это от тебя так пиццей пахнет? Как будто ел только что, прям в лифте.

– Нет, в лифт она не попала, – улыбнулся Матвей, – на входе отобрали.

Заметив на лице Алекса непонимание, Матвей поспешил объяснить.

– Там внизу, в холле старикан дежурит. Я его давно обещал своей пиццей угостить, вот сегодня принес наконец.

– Какой старикан, лифтер что-ли? – уточнил Алекс.

– Ну да, он самый.

– Ясно. А пицца какая была, пепперони?

– Пепперони, – кивнул Матвей, – все-то ты знаешь.

– Чего тут знать? – Алекс усмехнулся. – По запаху все понятно. Сам что-ли пиццу делал?

– Ну да, я люблю кулинарить, когда время есть свободное.

– А сейчас, значит, у тебя времени свободного много?