Игроки

Огромный камень, гулко разрывая воздух перелетел городскую стену и рухнул на площади. От места падения во все стороны понеслись тысячи больших и маленьких осколков, а следом поползло облако серой пыли. Камни прилетали почти всегда в одно и то же время, днем – после окончания полуденного намаза и ближе к закату солнца, перед началом намаза вечернего. Не так уж и часто. За два месяца, что длилась осада города, к ежедневным обстрелам привыкли. До восточной, выходящей к реке части города камни не долетали и поэтому женщины, дети, немощные, все те, кто не был задействован на городских стенах, проводили большую часть дня именно там, возвращаясь в свои жилища лишь после заката солнца. За последние несколько дней от обстрелов погибло всего два человека – лучники, решившие остаться на крепостной стене, а не спустившиеся, как и все остальные воины к ее основанию. Вылетевший из требушета камень скользнул прямо по кромке стены, мгновенно размазав обоих ленивцев. Что же, по мнению Павла, это было даже неплохо, так ценой не слишком большой потери был дан наглядный урок всем остальным. Похоже, что и сегодня от обстрела никто не пострадал, во всяком случае не слышно ни криков, ни стонов. Если бы все бедствия осажденного города измерялись только количеством перелетевших через городскую стену камней, то осаду можно было бы терпеть бесконечно долго. Конечно, при условии, что сарацины не настроят еще камнеметных машин и не начнут обстреливать город беспрерывно. Но похоже, что нападающие сами не очень верят в эффективность своих приспособлений.

Основная проблема окруженного со всех сторон города – это горожане. Их слишком много, и все они изо дня в день хотят есть. При мысли о еде Павел нахмурился, последний раз он ел настоящую пищу почти месяц назад. С тех пор, несмотря на то, что он командовал обороной города рацион его был так же скуден, как и рядового стражника. Вода и лепешки из пресной муки. Хвала господу, Павел истово перекрестился, доступ к воде перекрыт не был, а вот запасы зерна, созданные по распоряжению Принципса Эда, уменьшились уже более чем наполовину. Еще месяц они возможно протянут, а потом защитники города будут обречены на голодную смерть. Хотя, если они еще месяц будут съедать в день по две лепешки, то все закончится раньше, потому как жить, хоть и с постоянным чувством голода при такой кормежке можно, а вот защищать городские стены – навряд ли. Чтобы поднять тяжелый двуручный меч или как следует натянуть лук, в руках должна быть сила. А откуда ей взяться, если ни мечнику, ни лучники, ни другие войны уже месяц не ели мяса? Павел вздохнул, похоже, другого выбора у него не оставалось. Что поделать, кем-то всегда надо жертвовать. Воинами пожертвовать он не мог, оставались те, кто сейчас не приносил никакой пользы, но изо дня в день, как и все остальные, требовал пищи.

– Губерт! – властно окликнул он начальника городской стражи, – еще недавно округлого, пышущего здоровьем весельчака с пышными рыжими усами. Теперь округлость его щек, осталась лишь в воспоминаниях, а усы понуро висели, утратив, очевидно, всякую надежду на наступление лучших времен.

– Да, господин, – подбежавший Губерт уставился на Павла водянистыми, окончательно потерявшими блеск глазами.

– Выбери дюжину надежных воинов, таких, которые не потеряют голову при виде мяса.

– Мяса? – голос Губерта предательски дрогнул.

– Да, мяса, – Павел кивнул, – я решил, с сегодняшнего дня начнем забивать лошадей.

– Из конюшни самого Принципса?

– А что, остались еще у кого-то? Мне казалось, с остальными ты расправился в первые две недели.

– Будет сделано, – совладал с собой Губерт, – двух, как и прошлый раз, и варим похлебку?

– Да, и проследи лично за раздачей. Чтобы хватило всем.

– Понял, – Губерт кивнул, – я пойду?

– Вот еще, – Павел остановил начальника стражи, – проследи, чтобы рубили как можно мельче, а при раздаче котлы постоянно перемешивали.

– Прослежу, – коротко бросил Губерт и кинулся выполнять полученное распоряжение.

– Я проверю, – напутствовал его Павел.

По неровным каменным ступеням он поднялся на стену, где уже заняли свои места лучники. Открывающаяся с высоты картина глаз не радовала. Все подступы к городу были заняты вражеской армией. Тысячи шатров, заполняли собой все пространство до самого горизонта. Сколько человек привел с собой Аль-Самх ибн Малик, посчитать было невозможно. Возможно, сто тысяч, а быть может, и больше. В любом случае численность армии неприятеля в разы превышало все население, укрывшееся за крепостными стенами, включая детей и женщин. Пытаться решить судьбу города в открытом бою, означало всего лишь шанс на быструю смерть для тех кому повезет пасть в битве. Тем же, кого удача обойдет стороной, можно только посочувствовать. О зверствах сарацинов рассказывали столько, что уже невозможно было отличить правду от вымысла, но то, что в плен им лучше не попадаться, было понятно каждому христианину.