Игроки и жертвы

— Ты на его комментарий глянь, если не веришь. Он мастерски обыграл журналистов, бросив им нужную кость.

Она протянула мне свой телефон, включая трансляцию.

На видео Кирилл выглядел бледным, но вполне собранным, шел по коридорам Законодательного собрания в окружении толпы СМИ, но даже тогда умудрялся выглядеть как гордый лев среди шакалов.

У дверей своего кабинета остановился и повернулся к камерам. На него тут же обрушился шквал вопросов, касающихся вчерашнего инцидента. Толпа журналистов, напирая и протягивая микрофоны, словно ожидала, что он сорвётся, что его холодное спокойствие треснет под давлением шквала вопросов. Но Кирилл не позволял себе ни резкого слова, ни тени сомнения на лице.

— Господа журналисты, у вас есть вопросы по существу заседания Парламента? — спокойно спросил он.

— Господин Богданов, как вы прокомментируете всплывшую вчера запись? Кто женщина на ней? Какие планы на будущее?

Кирилл выдержал паузу, подняв руку, чтобы остановить поток шума.

— Насчёт моих планов на ближайшее время, — произнёс он, выбрав интонацию спокойную, но с ноткой категоричности, — да, они уже намечены. Все выходные я проведу с любимой женщиной, которая вчера невольно стала жертвой нечистоплотных политических интриг.

На доли секунды повисла тишина, прерываемая только вспышкой камер.

— Любимой? — спросил кто-то, нарушив эту звенящую тишину.

— А как назвать человека, с которым ты делишь постель и жизнь? — поднял бровь Кирилл. — У вас как-то по-другому?

Я смотрела на экран, не отрываясь, каждый жест и слово Кирилла были отточены и выверены, как у актёра, привыкшего играть главную роль, настолько достоверны, что на долю секунды у меня мурашки по спине пробежали. Его спокойный тон, лёгкая насмешка в ответе и этот еле заметный жест, когда он слегка откинул голову, демонстрируя красный след на шее, сделали своё дело: публика осталась ошеломлённой его смелым заявлением.

Каждый миг записи, казалось, был направлен на то, чтобы установить контроль над ситуацией. Он не пытался отговориться, оправдываться или казаться скромнее. Кирилл выбрал нападение, напомнив, что не собирается отдавать свою историю на растерзание, и почти цинично разыграл партию так, что никто из журналистов не смог сразу подобрать слов.

Толпа журналистов, на мгновение замершая от неожиданности, тут же зашевелилась, их вопросы уже звучали скорее с любопытством и даже уважением, чем с прежним раздражением. Вопросы затихли, когда Кирилл исчез за дверями кабинета, оставив после себя тишину, пронзённую любопытством и удивлением.

Илона, слегка усмехнувшись, вернула телефон, глядя на меня с тем же, что и всегда, спокойным, почти ироничным выражением.

— Учись. Вот так и надо подачки кидать.

— Что дальше? — я выдохнула, закрывая видео.

— На выходных мы уезжаем.

— Куда?

— Закрытая база на севере области. Там хозяин должен Киру. Нас там не найдут. Едем только мы трое и пара моих ребят — будем вас готовить к совместным будням. Вечером — отдыхать — там такие горячие источники — закачаешься. По телефону говоришь только со мной и с семьей, поняла? И новости не смотри, не надо.

— Илона…

— Слушай меня, ты не кисейная барышня, знаю, но эти кадры…. — она сморщила лицо от отвращения, — гребаная порнуха! Хороший ракурс ублюдки поймали, все как на ладони. Лучше закажи нам всем троим ужин. И себе что-нибудь…. И карточкой Кира пользуйся. Хватит в гордость играть — кто-нибудь да попробует его траты пробить, пусть видят, на что идут его деньги.

— Ах ты сука!

— Да, говорят, — пожала она плечами, снова направляясь к выходу.

19

Когда вечером Илона вернулась, её сопровождал Кирилл — заметно уставший, с осунувшимся лицом и потускневшим взглядом. Казалось, весь день, проведённый в бесконечных переговорах, интервью и холодном сопротивлении массам, вытянул из него последние силы. Его шаги были чуть медленнее обычного, плечи чуть более опущены, но, несмотря на усталость, он всё равно держался с присущей ему сдержанной гордостью.

— Встречай героя, — с порога небрежно сбрасывая туфли, Илона пошла на верх, в свою спальню. — Я отдыхать минут 30, вы — учитесь разговаривать. Агата, шокер нужен?

— Думаю, сегодня обойдемся без него, — пробормотала я, не уверенная в своей готовности оставаться с Кириллом наедине. Банально, не знала, что сказать.

Он помогать не торопился, устало сняв пиджак и, повесив его на плечики в прихожей, почему-то слегка поморщился, как от боли.

Его обычно уверенное выражение лица сменилось чем-то неуловимо мягким и спокойным. Он чуть покачал головой, словно сбрасывая напряжение прошедшего дня, и, посмотрев на меня, пробормотал:

— Извини за вторжение. Сегодня был тяжёлый день для всех нас.

В его голосе звучала непривычная нотка — нечто похожее на искренность, простую усталую честность. Я кивнула, не зная, как ответить, чувствуя, как между нами повисает неловкая тишина.

— Как ты? — спросил он, неожиданно посмотрев на меня, чуть прищурив глаза, будто пытался угадать, что творится у меня на душе.