Игроки и жертвы

Анна мгновенно собралась и кивнула, возвращая себе привычный рабочий вид. Она профессионально записала указания, но взгляд её мельком скользнул в мою сторону, как будто она всё ещё пыталась уловить, что именно изменилось этим утром.

— Ну что, ты готова? — в приемную ураганом ворвалась Илона — как всегда уверенная и собранная. — Вещи, косметика, обувь…. Анна Михайловна, есть тут где нашу гостью переодеть?

— И тебе доброе утро, Илона, — ухмыльнулась я, — пошли в кабинет к Киру, там переоденусь.

— Как ночь прошла? — тихо спросила меня Илона, когда мы заходили внутрь, — без членовредительства?

— Все у него на месте.

— Это хорошо. Привет, Кир. Вижу, живой и даже не побитый. Радует. Все, Агата, вали переодеваться, мы тут с Киром посплетничаем малость.

Илона привезла черное строгое платье из плотной, чуть мерцающей ткани, с круглым вырезом по плечам, открывающим мою шею. Если верх платья мягко обтягивал фигуру, то юбка была легкой, расклешенной, придавая образу легкости и женственности. Вкус этой женщины был совершенен — она даже платьем словно говорила всем — да, нас ударили, но мы не станем делать из этого трагедию.

— Хороша, чертовка, — заметила она, когда я вышла к ним в кабинет. — Волосы распусти и на бок зачеши. Пусть все тебя точно узнают.

— Илона, мне сейчас с Киром в цеха идти, давай пока оставим узел. К собранию распущу.

— Согласна. Кир, ты сам-то что скажешь?

— Скажу, — откашлялся он, — что вы сейчас парализуете мне работу комбината. Илона, туфли снимай, в цеха пойдешь, как и ты, Агата, в спецобуви, если не хотите травмироваться. — Даже сейчас Кирилл был в первую очередь генеральным директором большого производства, осознавая опасность нашего пребывания в цехах. — Инструкцию по безопасности вам обеим прочесть?

— Я помню, — надевая на ноги черные тапочки на довольно толстой подошве, ответила я.

— Руками никуда не лезть, от тебя ни на шаг не отходить, — закатила глаза Илона. — Снимать только тебя и Агату.

— Девушки, ради бога, — Кир поднялся на ноги, — не добавляйте мне головной боли и инспекций Ростехнадзора в случае травмы…. — он критически посмотрел на нас. — Каски выдам на выходе, без стонов надеваем.

— Кир, надо чтоб ее волосы видно было — они ее визитная карточка!

— Илона или каска, или остаетесь здесь, — в этот раз тон Кирилла был таким, что мы обе поняли — это его последнее слово.

— Илона, — откашлялась я, — не спорь. Здесь травму получить — на раз, два. Кирилл прав — не нарывайся. Я два раза была в цехах, это не шутки.

Кирилл был не просто генеральным директором — он был живым символом дисциплины и требовательности на своём предприятии. Его выезды в цеха и на участки стали почти легендой среди работников. Он мог появиться в самый неожиданный момент, проверяя как ключевые узлы производства, так и мелкие детали, на которые, казалось бы, не каждый руководитель обратил бы внимание. Работники понимали: Кирилл всегда знает, что происходит на комбинате, и скрыть от него небрежность или ошибки было невозможно. Такая система постоянного контроля не давала шансов для расхлябанности или «расслабления» на рабочих местах.

Сотрудники, от начальников цехов до рядовых инженеров и мастеров, чувствовали себя под пристальным взглядом Кирилла, и это мотивировало их работать безупречно. Он ненавидел халатность в любом её проявлении, и об этом знали все. Один только слух о том, что Кирилл недоволен чьей-то работой, заставлял сотрудников тут же мобилизовать все свои силы, чтобы не допустить проблем. Сотрудники понимали, что любое упущение может обернуться строгим выговором, а в худшем случае — увольнением. Для тех же, кто осмеливался взять с комбината хоть что-то не принадлежащее им, Кирилл не оставлял ни шанса. Его принципиальность в таких вопросах была непоколебимой, и все знали — любой проступок будет строго наказан.

Его требовательность порой доходила до жестокости. Но даже в трудные времена, когда многие предприятия сокращали штаты и урезали зарплаты, Кирилл платил. В самые сложные годы он умел выстроить работу так, что зарплаты всегда приходили вовремя, а увольнения были редкостью. Люди на комбинате знали: место работы у Кирилла — это стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Постепенно предприятие набирало обороты, улучшались условия, зарплаты росли, а вместе с ними росло и уважение к Кириллу.

Теперь, когда дела пошли в гору, каждый работник мог рассчитывать не только на своевременные выплаты, но и на достойные премии за хорошие показатели. Люди дорожили этими местами, знали, что их труд ценится и вознаграждается. Они боялись его как строгого руководителя, но одновременно уважали его за честность и справедливость. В этом сочетании — страха и уважения — заключалась та сила, которая позволила Кириллу не просто удержаться в 90-е, но и создать по-настоящему сильное, эффективное предприятие, где каждый знал своё место и свою ответственность.