Игроки с Титана

Саперб больше не существует, как психоаналитик он теперь вне закона, по крайней мере, в том, что касается его взаимоотношений со своими пациентами. Эгон Саперб мог все еще продолжать существовать как личность, в своем физическом воплощении, однако само понятие «психоаналитик» теперь больше к нему уже неприменимо, как будто он им никогда и не был. О, как мне его не хватает! Если бы только я мог проконсультироваться у него хотя бы один раз! Черт бы побрал этот «АГ Хемие», и то могущественное хобби, которое его поддерживает, и его огромное влияние на отдельных членов правительства. А что если попытаться передать кому–либо из них или даже им всем это мое мерзкое зловоние?

Да, да, я позвоню им, решил он. Спрошу, нет ли у них в наличии сильнодействующего моющего средства, и одновременно с этим заражу их — они этого вполне заслуживают.

Он нашел в телефонной книге номер отделения «АГ Хемие» в Сан–Франциске и, прибегнув к психокинезу, набрал его.

Они еще пожалеют о том, что заставили принять этот закон, сказал самому себе Конгросян, наблюдая за тем, как устанавливается видеофонная связь.

— Позвольте мне переговорить с вашим главным химиопсихотерапевтом, сказал он, когда на его вызов ответила дежурная по связи фирмы «АГ Хемие».

Вскоре из аппарата раздался очень деловой мужской голос: полотенце, наброшенное на экран, лишило Конгросяна возможности рассмотреть, кто с ним говорит, но, судя по голосу, человек этот был молодым, энергичным и явно высококвалифицированным профессионалом.

— Это станция Б. Говорит Меррилл Джадд. Кто со мной говорит и почему вы заблокировали видеоканал? — в голосе химиопсихотерапевта сквозило раздражение.

— Вы не знакомы со мною, мистер Джадд, — сказал Конгросян, а сам подумал — самая пора перезаразить их всех.

Подойдя как можно ближе к экрану видеофона, он резким движением смахнул с него полотенце.

— Ричард Конгросян, — узнал его химиопсихотерапевт. О, я вас знаю, во всяком случае как артиста.

Он действительно оказался человеком молодым с очень серьезным выражением лица — заниматься какой–либо чепухой в его присутствии было бы совершенно неуместно. Но было заметно и то, что это человек, совершенно отрешенный от мира сего, настоящий психопат.

— Большая для меня честь, сэр, встретиться с вами, — продолжал он.

Что я могу для вас сделать?

— Мне нужно противоядие, — сказал Конгросян, — от отвратительного зловония, которым наградила меня гнусная рекламка Теодоруса Нитца. Вы знаете, та, что начинается вот так: «В мгновенья тесной интимной близости с теми, кого мы любим, особенно тогда и возникает опасность оттолкнуть острым» и так далее…

Ему ненавистно было даже вспоминать об этом; исходящее лот его тела зловоние становилось еще сильнее, когда он это делал, если, конечно, такое было возможно. А он так жаждал подлинных контактов с другими людьми, так остро ощущал свою отчужденность!

Я вас напугал чем–то? — спросил он.

Продолжая рассматривать его своими умными проницательными глазами классного специалиста, служащий «АГ Хемие» произнес:

— Я не испытываю особой тревоги. Естественно, я наслышан о той дискуссии, которая возникла в научных кругах в связи с вашим эндогенного характера, то есть чисто внутреннего происхождения, психосоматическим заболеванием, мистер Конгросян.

— Хорошо, — с трудом выдавил из себя Конгросян, — только позвольте мне обратить ваше внимание на то, что болезнь эта экзогенного характера; ее возбудила рекламка Нитца.

Его очень огорчило, что этот незнакомец, что по сути весь мир не только знает, но и оживленно обсуждает состояние его психики.

— У вас, должно быть, была внутренняя предрасположенность, — сказал Джадд, — к тому, чтобы таким неприятным для вас образом на вас подействовала рекламка Нитца.

— Совсем наоборот, — возразил Конгросян. — И я намерен предъявить иск агентству Нитца стоимостью в несколько миллионов — я полностью готов к тому, чтобы качать тяжбу. Но пока совсем не об этом речь. Что вы в состоянии для меня сделать, Джадд? Вы ведь сейчас ощущаете этот запах, разве не так? Признайтесь в том, что ощущаете, и тогда мы сможем выяснить, какими возможностями лечения вы располагаете. Я много лет регулярно встречался с одним психоаналитиком, доктором Эгоном Сапербом, но теперь, спасибо за это вашему картелю, я лишен такой возможности.

— Гм, — только и произнес в ответ на эту тираду Джадд.

— И это все, что вы в состоянии предпринять? Послушайте, для меня совершенно невозможно покидать эту больничную палату. Инициатива должна исходить от вас. Я взываю к вам. У меня отчаянное положение. Если оно еще больше ухудшится…

— Это необычная просьба, — сказал Джадд, — Мне необходимо поразмыслить над нею. Я не в состоянии ответить вам немедленно, мистер Конгросян. Как давно имело место это заражение от рекламки Нитца?

— Приблизительно месяц тому назад.

— А до этого?