Игрожур. Великий русский роман про игры

Игровой публицист Шварцнеггер схватил «Голубое сало» и поднял над головой. Окрестный кавайный косплей немедленно прекратился, все с ужасом уставились на находку. Даже Фельдмаршал проснулся и оглядел редакцию гноящимися глазами. С грохотом воздвигся из-за стола Поплавский – пергидрольные кудри мотнулись вокруг побагровевшего от ярости лица.

– Отставить, на!! Не потерплю!! Приговор расстрел!!

Юрик вопросительно вякнул, но было поздно. Игорёк зашипел, теребя подол юбки:

– Да он же это, эстетствующий педрила!! А я, это, говорил! Я знал!

Впечатлительный Ванечка взвизгнул, прикрыв руками ярко накрашенные губы. «Пидор, пидор!» – летело со всех концов редакции. Усатый Cyberdemon схватил со стола старый номер журнала и нервно обмахивал им, как веером, волосатое декольте. Кто-то уронил страпон, сиротливо выкатившийся на середину комнаты. Фельдмаршал одёрнул платье и поднял узловатый скрюченный палец:

– Надо товарища Сталина изучать, а не говно это педрильское! Я воевал! А вы срать!

Арексей молчал, но укоризненно качал головой.

Поплавский причмокнул накрашенными губами и взревел:

– А ну пошёл вон отсюда, гомосек, на!

Путаясь в сползающей юбке, Гной выбежал за дверь. За спиной визгливо, с переливами хохотал торжествующий Игорёк.

Юрик не столько знал, сколько чувствовал – вот теперь история с «Манией страны навигаторов» закончилась насовсем. Финальность случившегося захлестнула его моментально, без всех положенных стадий принятия: десять минут назад он был главной звездой авторского коллектива лучшего во Вселенной журнала, состоявшимся объективным журналистом и без пяти минут кавайным косплеером – а сейчас стоял в элегантной узкой юбке посреди грязного коридора, лишившись всего из-за дьявольского «Голубого сала» (которое он даже не открывал!).

Идти в таком виде на улицу было самоубийством, поэтому трясущийся Юрик побрел в туалет. Нужно было собраться с мыслями, что-то придумать, попытаться вымолить прощение… «Нормально. Кузяво, – говорил в голове космический богатырь. – Как зайдешь, сразу падай на колени, плачь, пусть они сжалятся, возьмут назад». Гной отстранённо подумал, что с богатырём за последние месяцы произошла какая-то необъяснимая метаморфоза. Хотя, по сравнению с тем, что произошло с ним самим…

Гной зашёл в обосранный туалет, закрыл дверь на защёлку и облокотился на раковину, не в силах встретиться с самим собой взглядом в зеркале. «Сначала ползи к Поплавскому, он человек немолодой, жалостный, особенно с бодуна. Упирай на то, что ты был на его стороне во время ситуации с волками. Ну и что, что не был? Думаешь, он помнит? Нормально, кузяво», – продолжал богатырь.

Юрик всхлипнул, поднял глаза и замер. Сначала он не мог понять, что не так с отражением – в зеркало он смотрелся редко, потому что чего он там не видел. Не баба же какая-то, отстранённо хмыкнул Гной и одёрнул задиравшуюся юбку. И всё же… Он никак не мог уловить случившуюся в его внешности перемену.

«С Игоряном, конечно, посложнее, – буровил богатырь, – но тоже нормально. Ему руку целуй, он от такого сразу охуе…»

Гной понял.

За последние несколько дней у него выросли усы.

Туалет залила вспышка яркого света, похожая на взрыв сверхновой (в представлении Юрика, взрыв сверхновой должен был выглядеть именно так). Космический богатырь на полуслове заткнулся навсегда – как большинство вымышленных богатырей, он четко знал, когда в нём окончательно исчезала необходимость.

Наливаясь злой энергией, Юрик рассматривал усы – были они, по правде говоря, достаточно редкими и гнусными, но, казалось, буквально на глазах разбирали старое сознание Гноя и создавали на его месте новое. Решительно развернувшись, он грохнул ногой по двери туалета. (Пришлось, правда, ойкнуть, схватиться за ногу, открыть защёлку и снова грохнуть по двери уже другой ногой, но ничего этого обновлённый Юрик не замечал.) Чуть семеня из-за юбки, он решительно подошёл к редакционной двери и рванул её на себя.

Косплейная оргия закончилась – все, кроме спящего Фельдмаршала, успели переодеться в штатское; на столе невесть откуда появилось несколько бутылок и нарезной батон.

– Так я насчёт приза, – обычным человеческим голосом сказал Арексей Поплавскому, увидел Гноя и осёкся.

Все проследили за направлением его взгляда.

– Эстетствующим педрилам тут не место, на! – рявкнул багровеющий главный редактор. – Чтобы духа твоего не было, на! Кругом марш, на!!

Игорёк захихикал и вскочил со стула, готовый выдворить бывшего друга из святая святых.

Гной встопорщил усы, решительно одернул юбку и рявкнул:

– Да пошли вы все!

Он собирался добавить, куда именно, но было страшновато. Вместо этого Юрик метнулся к мусорному ведру и стал выбрасывать оттуда объедки, обрывки распечаток и прочую дрянь.

– Юр, если еды надо или там денег на первое время, я могу, – сказал добрый Дристохватов. – Чё в мусорке ковыряться-то…

Гной злобно зашипел, вытащил из помойки то, что искал, и снова вылетел за дверь – теперь уже окончательно. (Мысль о том, что можно было бы заодно захватить собственные штаны, пришла ему в голову сильно позже.)