Игрожур. Великий русский роман про игры

– Тут, милый, я ничем помочь не могу, – ответила старуха. – Пенсии-то сейчас мизерные… А вот книжечку свою забери, забыл. Я уж кричу-кричу, а ты не слышишь!

Парализованный ужасом Гной нехотя принял из бабкиных рук своё «Голубое сало». Дальнейшего пути домой (к одноразовой Диане) он не помнил – казалось, что все до единого пассажиры московского метро, включая бомжей, косятся на гнусную книгу в его руках, перешёптываются и собираются при первой возможности заложить его Поплавскому. Космический богатырь в голове бился в судорогах и верещал. Юрику страшно хотелось выпить, но с этим всё было непросто – сожительница была с ним строга. Алкоголь был заперт в кухонном шкафчике на ключ; Гною разрешалось «пятьдесят в выходные», и то не без причитаний. Попытки напиться за пределами дома Дианой жёстко пресекались – после одного такого инцидента Гной три дня ходил с фингалом, занимавшим половину лица. Мучимый несоответствием между трезвостью-нормой жизни и приключениями накурившейся чая Дианы в Калифорнии, Юрик поначалу пытался возмущаться, но был быстро прижат к ногтю.

– А как с вами иначе, козлами ебучими, – рассудительно говорила Наташа чьим-то чужим голосом.

Гной потирал ушибленное лицо и обречённо кивал – дескать, никак.

Ворвавшись с «Голубым салом» домой, он заметался по квартире – выкинуть книгу в подъезде было страшно; Юрик понимал, что должен знать, где конкретно находится кошмарная инкунабула, чтобы не сойти с ума от беспокойства. Сначала он сунул книгу за батарею, но белая обложка предательски бликовала на всю комнату. Потом попытался зарыть в таз с грязным бельём, но сообразил, что это до первой стирки. Наконец, дрожа от страха и нервного напряжения, Гной припёр из кухни табуретку, отодрал окаменевшую дверцу антресоли и засунул «Голубое сало» в тёмные недра, распихав какие-то тряпки, скрученные комками носки и почему-то две широкополые шляпы. Опасность, кажется, миновала.

Прошедший по самому краю Юрик постарался про страшную книгу поскорее забыть, но сделать этого никак не получалось. Он чувствовал болезненное мерцание белой обложки сквозь слои хлама на антресолях и ходил по квартире наперекосяк, как испуганный кот – выпускать из виду хранилище «Голубого сала» было жутко. Вернулась Диана, с порога закатившая Гною истерику по поводу срача в квартире – он давно уже понял, что никакие доводы разума в таких случаях не работают, поэтому просто горестно кивал, вздыхал и поглядывал на антресоль. В голове сама собой начала складываться следующая авторская колонка об абсолютной ненужности и одноразовой сущности женщин – Гной планировал начать высказываться на эту тему в каждом номере. Здесь играло роль и то, что Наташа презирала «Манию страны навигаторов» и никогда её не читала, – в противном случае над темой колонок пришлось бы ещё поработать.

Через несколько дней, когда Наташи не было дома, а Гной вяло тыркал клавиши ноутбука в попытках уместить в колонку побольше слов «заскорузлый», случилось странное происшествие. Одновременно зазвонил домашний телефон и запиликала электронная почта. Юрик замер. К телефону ему было подходить нельзя – Диане в любой момент могла позвонить какая-то тётя Даша, которой ни в коем случае нельзя было знать о существовании в жизни племянницы «такого уёбища, как ты». Не подходить было тоже странно: телефон звонил в летней душной тишине квартиры, напоминая сцену из фильма ужасов. Гной попробовал заткнуть уши, но трели разрывали мозг и так, на уровне ультразвука. Морщась, он открыл первое из нескольких нападавших за последнюю минуту писем – оно оказалось от Игорька и содержало только слова «ты где», без вопросительного знака. Юрик вслух ответил в рифму и открыл следующее письмо – тоже от Игорька и тоже короткое: «кавайный косплей».

Всё это было непонятно и жутко.

Немного прояснило ситуацию только третье письмо: «возбми трубку блядб».

А, ладно, с облегчением подумал Гной.

– Это, в редакцию давай бегом, – вместо приветствия сказал из телефона Игорёк. – Обыскались все.

– А… Планерка нескоро же…

– Какая, это, планерка! Тут кавайный косплей! Конкурс, это! Леша Поплавского уломал! Быстро давай, это!

Речь, кажется, шла о яойном Арексее, о существовании которого Гной успел забыть. В чём была срочность, понять было невозможно, поэтому Юрика охватило беспокойство.

– А там, ну, без меня никак? А то дел до сраки!

– Это, слышишь, – затараторил Игорёк, не обративший внимания на последнюю реплику собеседника. – На антресоль залезь, это!

Гной не поверил своим ушам и в ужасе уставился в сторону «Голубого сала». Откуда он мог знать?!

– Але, бля, это, – крикнул в ухо Игорёк. – Вызывает товарищ Сталин!

Юрик издал нечленораздельный звук.

– …Там, это, возьми шляпу мою, она справа должна лежать, если Натаха не просрала ее.

– Что?! – рявкнул Гной. Его захлестнула странная в сложившихся жизненных обстоятельствах ревность. – Какая твоя шляпа?!

– Их там, это, две, любую бери. Быро давай, не тупи, это!

Гной засопел в трубку.