Игрожур. Великий русский роман про игры

Главный редактор молча сполз под стол и начал шуршать там пакетами – Гной догадался, что он ищет опохмел. Этот квест, в отличие от изделий ребят из студии Lucasfilm Games, разгадке не подлежал: дисциплинированный Поплавский не любил откладывать важные дела (и алкоголь) на потом. Франкенштейн, видимо, тоже это сообразил, потому что оборвал свой монолог, встал и молча пошёл к выходу. Юрик поспешил исчезнуть с траектории гостя, но тот остановился на полушаге, посмотрел на объективного журналиста серыми, в тон пиджака, глазами, и хмыкнул.

– А вы, молодой человек, не хотите новый журнал возглавить? У нас, знаете, сроки горят, осенью-зимой самые продажи. Соглашайтесь. Дело это, я так понимаю, нехитрое.

Франкенштейн кивнул в сторону затихшего под столом Поплавского – судя по всему, главный редактор устал от поисков и прилёг вздремнуть.

Гной замер. Было непонятно, шутит гость или нет, и если нет, то как на это реагировать. Звёздный богатырь внутри головы ревел, что такой шанс даётся в жизни один раз; с ним спорили несколько тонких голосков, пищавщих «а как?», «а я не умею», «предатель» и «некузяво». «Мания страны навигаторов» начала вдруг казаться Юрику не таким уж и безупречным журналом…

Тут из-под стола вылез Поплавский, рыгнул, принял деловой вид и спросил Франкенштейна:

– Вы по какому вопросу, гражданин, на?

Гной страшно испугался – очевидно, всё происходящее было изощренной проверкой на преданность, которую он чуть не провалил! Кляня себя за минутную слабость, Юрик выпятил грудь и гордо сказал:

– Онли и форевер! Этого, гражданин Гадюкин, вы от меня не дождётесь! – фраза про Гадюкина взялась из какой-то детской книжки и до сего момента дремала глубоко в Гноевом подсознании, откуда выскочила под воздействием стресса и испуга. Сказав её, Юрик впал в натуральный ступор от ужаса, замер и стал переводить выпученные глаза с Франкенштейна на Поплавского. Последний в очередной раз обнулился, опустился на своё место во главе редакционного стола и хмуро уставился на разворачивающуюся перед ним сцену.

Пиджачный ничего не ответил и даже не изменился в лице – единственной реакцией на выступление Гноя была злая искорка, мелькнувшая в его глазах.

Ничего страшнее Юрик в своей жизни не видел.

– Передумаете – звоните, – сказал Франкенштейн, сунул парализованному ужасом Юрику визитку и ушёл. Гной сразу же бросил карточку в переполненное мусорное ведро и энергично плюнул сверху – нельзя было дать Поплавскому заподозрить себя в мыслепреступлении!

– Это чё такое, на? – спросил главный редактор. – Какая-то рожа у него знакомая… Видел где-то, на.

– Да там, – затараторил Гной, – ну, пылесосы продает. Говорит, канадская компания! Проводим распродажу! Тьфу! Я его выгнал, нечего тут!

– Это правильно, на. Капиталистических паразитов гнать, на. Вот, помню, в восемьдесят седьмом рядовой Кабанец мне говорит, так и так, на, здравия желаю, на, разрешите доложить, я бы эту гниду Горбачева своими руками…

Пока Гной вполуха слушал монолог главного редактора, ему в голову пришла интересная мысль. Дождавшись паузы между «страну просрали» и «на», он вставил:

– А когда Ваня будет интервью верстать? Вы ж ему сказали, что срочно надо. А его где-то носит!

Поплавский осёкся посреди истории про великую просранную страну и сощурился. Шестерни в его голове крутились с ощутимым и даже почти слышным скрежетом – какой-то подвох в реплике этого, как его, Юры, чувствовался, но исключать существование собственных распоряжений о срочной верстке интервью тоже было нельзя. Приняв решение, главный редактор по-совиному ухнул, открыл электронную почту и отстучал в неё несколько коротких слов.

– Носит его где-то, на… – бормотал Поплавский. – Сучата, на… Неуставное поведение… Чтоб через десять минут у меня, на…

Закончив с письмом Ванечке, главный редактор откинулся на спинку стула и потер глаза.

– А хорошее интервью получилось, да? – накинул осмелевший Гной.

– Ещё бы не хорошее, на. Если бы эксклюзив просрал, я бы тебя, сучонка, распатронил по законам военного времени, на.

Юрик икнул.

Зловещее сало