Игрушка для бизнесмена

Роясь в своем кошельке, вываливаю на тумбочку все наличные, которые в нем есть. Расправив купюры и пересчитав, закусываю губу.

— Что? — смотрю на свою благодетельницу, одетую в домашний халат и огромные пушистые тапки.

Хрустя сельдереем, она смотрит на гору мелочи передо мной, повторяя:

— Работа…

Сметя деньги ладонью, запихиваю их в карман и без предупреждения сгребаю Ксюшу в охапку, от чего она издает смешок. Три раза целую ее щеку, шепча:

— Спасибо тебе… за все…

Это все эйфория, которая бушует в моей крови. Я счастлива, и хочу делиться этим счастьем со всеми.

— Э… не за что… — бормочет Ксюша, похлопывая меня по спине в ответ.

Я не привыкла рассчитывать на чью-то помощь, и получить ее в лице немного инфантильной уроженки ближнего Подмосковья — самая настоящая неожиданность.

Лежащие в моем кармане деньги, это все что у меня осталось. Разумеется мне нужна работа.

Когда я сошла с самолета, клялась себе в том, что больше никогда не возьму в руки поднос. Может я об этом пожалею, но короткой прогулки по свежему воздуху хватило для того, чтобы понять — я не могу сейчас переехать к Лёне. Просто не могу! Я останусь у Ксюши настолько долго, насколько это будет возможным, а если она попросит меня съехать, я… что-нибудь придумаю…

Понимаю, что все мои планы летят в тартарары, но уже не могу остановить это. Обязательства перед сестрой давят на меня, как бетонные блоки, поэтому я малодушно боюсь послать Лёню к чертям собачьим, хватаясь за этот вариант, как меркантильная сука, которой у меня никак не получается стать.

— Я… — отстранившись, быстро натягиваю сапоги. — Я выйду на работу, когда скажут… и… я пошла…

Распахнув дверь, выбегаю в коридор.

— Тебя сегодня ждать? — кричит вслед Ксюша, качая головой.

— Не знаю… — махнув рукой, забегаю в лифт.

Выйдя из подъезда, закрываюсь от ветра воротником пальто, удивленно глядя на растянувшийся передо мной начищенный до блеска черный представительский седан БМВ с глухо тонированными стеклами.

Кажется, наше с господином Гецем понимание слов “взять такси” очень расходится.

Водитель в костюме и галстуке открывает для меня заднюю дверь, и я ныряю в салон, ежась от холода. Чувствую знакомый парфюм, растворяясь в устремленных на меня зеленых глазах раньше, чем за мной захлопывается дверь.

— Привет, — улыбаюсь, располагаясь на белом кожаном сиденьи.

Откинув голову на подголовник и сложив между ног сцепленные в замок руки, Рома осматривает меня медленным молчаливым взглядом.

Скольжу глазами по его разведенным коленям, по его бедрам и груди, по бородатому лицу. На нем кожаная куртка, а под ней сине-зеленая клетчатая рубашка и футболка, заправленная в прямые черные джинсы. На голове серая спортивная шапка-носок, и этот образ до одури не вяжется с окружающей нас представительской роскошью.

Его настроение для меня загадка, а мое для него точно нет, потому что, почесав пальцем бровь, он замечает:

— От меня хоть что-нибудь останется после этой встречи?

Запрокинув голову, смеюсь. Смеюсь, закрывая глаза и растекаясь спиной по сидению.

Посмотрев на него, говорю:

— Если почувствуешь свой предел, скажи “красный”.

Смущая меня неподвижным пристальным взглядом, молчит. Смотрит в мое лицо, заставляя отвести глаза.

— Нам вот сюда… — протягиваю водителю бумажку с адресом, когда он занимает свое место.

Не задавая никаких вопросов, Рома смотрит в окно.

Неподвижный.

Несмотря на то, что он кажется обычным, я чувствую, что вытащила его из небоскреба не в тот день недели. Он явно не настроен поболтать. Но ведь он приехал…

Не зная, стоит ли затевать разговоры, молчу.

В голове бьется мысль, что влюбиться во что-то столь непонятное, как сидящий рядом мужчина — настоящий идиотизм. Он открывается ровно настолько, насколько считает нужным. И тогда, когда считает нужным.

Чем дальше мы отъезжаем, тем сильнее я нервничаю.

Серый день за окном прорезает солнечный луч, и я любуюсь его игрой на темной, покрытой рябью глади Москва-реки.

Даже несмотря на обоюдное молчание, поездка заканчивается слишком быстро, чтобы я сумела справиться с волнением, особенно когда машина тормозит на стоянке перед старомодной массивной оградой знаменитого парка.

— Мы будем кататься на роликах? — ровно спрашивает Гец, не двигаясь и не спеша выходить из машины.

Очень смешно…

Посмотрев на его мужественный профиль, тихо говорю:

— Нет. На чертовом колесе.

Глядя в окно, он выглядит так, будто решает, стоит ли ему вообще шевелиться. Сжимая в кармане упаковку со вкусовыми блесками для губ, полушепчу:

— Тебе понравится.

Хочу в это верить! Хочу верить в то, что ему может быть хорошо со мной не только тогда, когда у него отличное настроение и он хочет потрахаться!

А если нет…

Повернув ко мне голову, он делает глубокий вдох, от чего его грудь поднимается и опускается. Смотрю в его глаза, не собираясь сдаваться.

Поерзав по сидению, выпрямляется и трет ладонями лицо, говоря:

— Тогда пошли.

Идеально ровная велосипедная дорожка блестит от дождя, прямо над нашими головами промозглый ветер нападает на кроны деревьев и срывает с них желтые листья, а потом ударяет в лицо, отчего у меня спирает дыхание.