Игрушка для чудовища (СИ)

— Док, не отдавайте меня ему… Он ненормальный… Прошу… Я все, что угодно, сделаю… Уберите его… Пожалуйста…

У меня началась икота. Я видела, как Марио поморщился от боли. Силы взялись бог знает откуда. Сжимала руку доктора, боясь посмотреть на застывшего справа грека. Он, наверное, был удивлен. Как и все присутствующие.

Обе горничные, вытирающие полы, быстро опустили головы, пряча от хозяина сочувствующие взгляды.

Пошли на хуй! Лицемерки! Нечего тут смотреть.

— Эээ… — наконец выдохнул Марио, покосившись на Кавьяра. — Боюсь, ты переборщил.

— Сам решу, — огрызнулся Клио, скорее всего, злясь на себя. Но тут же разочаровал. — Ей полезно было.

И ушел. Отчеканил и сбежал, словно крыса.

— Животное! — озадачил доктор своим резким тоном.

Хавьер посмотрел на него выразительно, но, ничего не сказав, тоже покинул «камеру пыток».

Только сейчас заметила множество цепей, подвешенных к потолку и на стенах. Черную кожаную кровать, три таких же кресла. Душевую кабинку в правом углу и длинный огромный стеллаж с полками, а на них множество всяких непонятных штук, среди которых были и фаллоимитаторы, и ошейники, и прочие, как их назвал Кавьяр, игрушки.

Рядом со стеллажом на крючках висели плети разных видов.

Не хотелось бы попасть сюда еще раз.

— Идем, — позвал доктор, лишая меня возможности подумать над увиденным.

Это и к лучшему.

Сделав шаг, тут же плюхнулась на холодную плитку. Увидела лиловые синяки на бедрах, видимо, от пальцев грека остались следы; опять апатия обуяла.

— Голова кружится, — оправдалась я, не поднимая глаз.

Почувствовала себя настоящей шлюхой, которая не способна даже на слезы после жесткого полового акта.

— Это из-за опиума. Не переживай, скоро отпустит.

Голос Марио звучал так успокаивающе, а мне было настолько насрать на его сочувствие, что вырвался смешок. И хохотала я даже тогда, когда доктор вел меня по коридору второго этажа.

И даже тогда, когда из кабинета выглянул Кавьяр, я смеялась громко и хрипло. И, могла бы поклясться, что на долю секунды его непроницаемая рожа выдала истинные чувства.

Только не знаю, какие именно. То ли страх (в чем сильно сомневаюсь), то ли жалость. В любом случае, мое сознание, одурманенное наркотиком, легко могло выдать желаемое за действительное. Так что…

Вряд ли Кавьяр способен на какие-либо чувства. Кроме низменных потребностей в нем ничего нет. Пустота, которая позволяет делать все, что он захочет…

Мне страшно. Мне так страшно.

Глава 7

I stand in the distance

I watch from afar

Should I offer some assistance

Should it matter who you are

Я стою в стороне,

Я смотрю издалека.

Должен ли я предложить тебе помощь?

Должно ли меня волновать, кто ты?

Hurts ©

Я не могла его видеть. После всего, что Кавьяр сделал, меня просто колотило от одного его голоса. Даже удивительно, как это я умом не тронулась. Похоже, моя психика так устроена, что позволяет блокировать негативные воспоминания, тем самым защищая от сумасшествия.

Передвигалась я с трудом, поэтому со мной много времени проводил Марио, но и с ним говорить не хотелось.

Он злился, потому что я молчала, и не раз вспоминал слова, сказанные мне перед побегом. Док предупреждал, а я вот такая дура, не послушала его.

Ой, плевать. Ничего уже не изменишь. Грек развлекся по полной программе, устроив мне эти приключения. Надо же, как все сложилось. Сам спровоцировал и сам наказал. Урод. Невыносимо было даже думать о нем…

— Клио приходил? — поинтересовался Марио, когда заглянул ко мне для осмотра.

— Нет, — бросила я через плечо, сидя на кровати спиной к двери.

Смотрела в окно.

— Как самочувствие? — устроился док рядом, осторожно потягивая меня за рукав. — Ребра все еще болят?

— Нет, и нечего со мной возиться. Заживет.

— Не закрывайся, Летти, — голос такой успокаивающий, что зевать захотелось. — Это неправильно. Твоя позиция по-детски смешная. Пора уже просто принять все это и смириться.

Я буквально отшатнулась от испанца и, осторожно встав с кровати, поплелась в ванную.

Единственное место, где никто не помешает.

Боже, в кого я превратилась? Жалкое существо с синяками и ссадинами. Потухший взгляд и полное безразличие ко всему. Где слезы? Почему их нет? Нужно ведь поплакать. Иначе не справиться с этим ужасом.

Я в чужой стране. За окном город, люди идут по своим делам, а я стою здесь, в ванной, и пытаюсь обмануть себя, убедить, что все хорошо.

Ни хрена не хорошо. Как мне достучаться до этих людей? Они считают меня виновной в побеге, но при этом абсолютно не допускают мысли, что рабство — это противозаконно. Что не так с жителями этого особняка? Как они могут с такой ужасающей легкостью ломать жизни?

Господи, ты ведь слышишь меня? Пожалуйста, скажи, сколько мне еще жить в этом кошмаре? Когда я уже проснусь? ..