Игрушка для мажора

— Доверься мне. — В его голосе было столько чувств и страстной убеждённости в своей правоте, что я не могу не проникнуться. — Просто знай, что только рядом с тобой я настоящий. Всё остальное — это маска; липовая версия, потому что таким хотят меня видеть остальные. Я люблю тебя, слышишь! И ни за что не сделаю больно намеренно!

От неожиданности я разеваю рот; кажется, Ярослав и сам не ожидал от себя такого и теперь смотрел на меня во все глаза. Мы оба стояли, не шевелясь, потому что не знали, как реагировать: притвориться, что он ничего не говорил, а я не слышала, или пойти ва-банк и на свой страх и риск ответить ему взаимностью? В конце концов, он ведь не побоялся признаться… Может, это и было бессознательно, но он бы не сказал такое, если бы хотя бы не думал о том, что это возможно. Главное, чтобы сейчас не получилось, как в глупых фильмах, и я не услышала фразу о том, что «не так всё поняла», или он «хотел сказать совсем не это». Но Ярослав молчал, и, казалось, ждал от меня какого-то ответа, и с каждой секундой на его лице всё больше становилось различимо разочарование.

Я не могла подвести его ожидание — и не только потому, что этого хочет он.

— Может, тебе и кажется, что ты меня любишь, — начинаю осторожно. — Но я уверена, что люблю тебя больше, чем ты меня.

Его мозгу требуется пара секунд, чтобы обработать информацию, а после Яр снова меня целует — я слышала облегчённый выдох? — но теперь это было так мягко и бережно, что мне пришлось ухватиться за отвороты его пиджака, чтобы не упасть из-за слабости в коленях.

— Давай останемся здесь на ночь, — предлагает парень. Озадаченно склоняю голову на бок, щипаю себя за предплечье и взвизгиваю, потому что боль убеждает меня в том, что всё происходящее — реальность. — Что ты делаешь?

— Пытаюсь убедить себя в том, что не сплю. Кто ты, и что сделал с Поляковым?

Ярослав усмехается и роняет лоб на мою макушку.

— Это всё ты виновата — сделала из меня ручного зверька.

— Неправда, — вздыхаю. — Я сделала из тебя человека. А насчёт твоего предложения… Ты уверен, что сможешь тут заснуть? У нас, конечно, нет мышей и тараканов, но новое место и всё такое…

— Я вообще могу спать, где угодно — хоть на полу — если ты будешь рядом.

По-моему, он решил меня добить своими признаниями; и я не имею ничего против, просто… почему сегодня? Что мешало ему сказать всё это вчера или в любой другой день?

— Что случилось за то время, что мы были не вместе? — беру его лицо в ладони, чтобы он не смог отвернуться. — Я знаю тебя; я не сомневаюсь в том, что ты чувствуешь ко мне, но ты мог сказать мне это раньше или не говорить вовсе — может, позже, когда повыёживался бы сам перед собой и наконец-то принял всё это. Но у меня почему-то складывается такое впечатление, что тебя что-то заставило признаться мне именно сегодня.

Вообще-то, я очень надеялась, что подхватила паранойю, и она начала прогрессировать, потому что обычно не чувствую двойного подтекста или недосказанностей — особенно от Ярослава, который, как и я, всегда говорит всё в лоб, не давая времени опомниться. А сегодня мне впервые в жизни казалось, что он не честен со мной — по крайней мере, не до конца.

— У тебя очень богатая фантазия, — в свойственной ему манере закатывает глаза. — Если б знал, что начнёшь искать подвох — молчал бы в тряпочку.

Может, я правда себя накручиваю?

Расслабляюсь в его руках и просто наслаждаюсь тем, что нашла человека, который сможет стать для меня опорой.

После знакомства с моими родителями и сытного ужина — Ярослав привёз целый багажник продуктов, которые мама еле рассовала по полкам и в холодильнике — мы оба попытались устроиться в нашей с братом комнате на неудобной полуторке, но после десяти минут ворчания со стороны парня я сдалась и постелила нам обоим на полу. Увидевший эту картину брат отказался спать дома, заявив, что его «детская психика не выдержит телячьих нежностей», и свалил к другу, а я выдохнула с облегчением: не придётся краснеть, если Ярославу вдруг взбредёт в голову распускать руки. Но он просто обнимал меня, гладил по волосам и даже не пытался перейти границу дозволенного, и у меня на душе всё сильнее скребли кошки.

И если бы я знала, что это — последний спокойный вечер в моей жизни, то утром ни за что не вышла бы за порог родительского дома.

Глава 10. Варя

8 октября 2019 года, вторник

Утром я проснулась одна на похолодевшем за ночь полу; и хотя была заботливо укрыта одеялом, меня удивило то, что Ярослав встал раньше, чем я.

Часы показывали всего половину шестого утра, куда он встал в такую рань?

Собираюсь перевернуться на другой бок, потому что он мог на самом деле встать куда угодно — попить воды, сходить в туалет или ещё зачем — но под боком шелестит что-то гладкое. Просовываю руку, и пальцы нащупывают сложенный пополам листок бумаги; мне становится не по себе ещё до того, как я его разворачиваю, потому то вряд ли Ярослав стал бы мне писать, если бы всё ещё был где-то в доме.