Игрушка для волка, или Оборотни всегда в цене

Единственное, что, пожалуй, спасло ее от краха — это знакомство оперативника с ее приятелем. Допрашивали ее нельзя сказать чтобы с пристрастием. И посматривал молодой опер на свидетельницу скорее с интересом, как на девушку друга.

— Неужели настолько вам понадобилась эта запись, что вы не поленились утром после вечеринки пойти ее добывать?

— Конечно, — Инга смотрела на него широко раскрытыми чистыми глазами. — Если это артист, с ним можно интервью сделать или еще о чем-то интересном договориться по работе. А если проходимец, то не о чем с ним разговаривать! И вообще у меня парень есть.

Она покраснела совершенно искренне, не оттого, что ей неловко было признаваться в наличии парня, а от того, что прикрываться Виталиком в этой ситуации было совсем некрасиво.

Опер с улыбкой поблагодарил ее за содействие, показал, где подписать, и отпустил восвояси.

* * *

Инга пришла домой уставшая настолько, что даже сил дойти до холодильника и соорудить себе бутерброд уже не было. Единственное, что радовало, что своей нелепой выдумкой она, возможно, и доставит актеру несколько неприятных секунд, а вот Стасу сделала доброе дело. Всем известно: Барановский — парень широкоплечий, с крупными чертами лица и квадратным подбородком. В общем, совсем не тот типаж.

Конечно, Стасу об этом надо бы рассказать. Но как?

Впрочем, он обычно оказывался в курсе всего, что с ней происходило, так можно было ожидать, что он объявится в ближайшее время. Черт, а ведь и правда!

Инга глянула на себя в зеркало, пригладила рукой волосы, вздохнула и, как ни тяжело ей было подниматься с дивана, все-таки встала.

Умылась, собрала непослушные космы в хвост и нацепила на себя платье, хлопковое, домашнее, но вполне симпатичное. Снова посмотрелась в зеркало. Вот так-то лучше! Никто не скажет, что она долго собиралась в ожидании гостей, но и замарашкой не выглядит.

Измученная до предела этим невероятным усилием, она снова упала на диван и вздохнула: а вот за бутербродом так и не сходила. Но подниматься ради бутерброда? Ну уж нет, не сегодня…

Стас не пришел. Не пришел ни в этот вечер, ни в следующий, ни через несколько еще.

Он не в первый раз пропадал надолго, чтобы потом объявиться, но никогда еще у Инги не было такого четкого и ясного ощущения, что больше он не придет.

Тогда у подъезда он смотрел на нее так, словно принял решение. И наверняка это было решение оставить ее. Для ее же блага.

Вообще, когда люди делают что-то, что им удобнее и проще, они обязательно делают это ради чьего-нибудь блага. Так гораздо веселее.

18

Дни в ее жизни уже давно разделились на те, в которых был Стас с его тайнами, едкими замечаниями и нахальными требованиями внимания к собственной персоне, а также поездками и прогулками по странным местам, встречами со странными людьми, а порой даже и не людьми. И на те, где всего этого не было, а была обычная жизнь, без приключений, опасностей.

И Инга боялась себе признаться в том, что ее собственная жизнь, которую она когда-то считала очень насыщенной, оказалась неимоверно скучна.

Несколько раз, когда она начинала думать о Стасе, и мысли эти приобретали чуть ли не навязчивый характер, Инга начинала прислушиваться к себе: не влюбленность ли это?

Ну правда, что должна подумать любая нормальная девушка, если кто-то появляется в ее мыслях чаще, чем раз в десять минут. И это вовсе не редактор, который с периодичностью раз в десять минут «радует» ее какими-нибудь нелепыми заданиями…

Но сколько она не пыталась представить Стаса в качестве возлюбленного, ничего не выходило. Мысль о том, что она окажется в его объятиях, не вызывала ни положенного в таких случаях трепета, ни желания представлять эту историю дальше. То есть Инга, конечно, точно знала, что могут делать люди противоположного пола, когда они оказываются в непосредственной близости, но представлять себе, что это происходит между нею и Стасом, ее воображение не спешило, словно спрашивая у беспокойной хозяйки: «А нам точно это надо?».

Если бы все происходило в индийском кино, к концу фильма обязательно бы оказалось, что Стас — ее давно потерянный брат, а Виталик — незаконнорожденный сын раджи. И он обязательно увезет ее в дальние страны, подарит ей три, нет, четыре острова и еще чего-нибудь столь же романтичного и бесполезного.

Хотя нет, почему бесполезного? От миллионера с островами может быть польза. На острова в бессрочный оплачиваемый отпуск можно отправить редактора.

Кстати, он так и не вернулся. Инга уже даже не могла сказать, радовало ее это или нет. С одной стороны, никто не давал глупых поручений, не заставлял по десять раз переозвучивать ролики, не устраивал планерки — бесконечные, бессмысленные и беспощадные. С другой, теперь работа занимала так мало времени, что она не знала, куда его девать.

Часть этого времени по праву доставалось Виталику — ее персональному рыцарю в сияющих доспехах, который спас ее от злобных полицейских и периодически спасал от скуки.

— А-а-а! — Инга визжала, зажмурившись, а ее поезд из американских горок летел вниз с немыслимой высоты.