Игрушка (СИ)

143 И действительно, конь потянулся губами к руке Чарноты в которой тот держал кусок, оставшегося после завтрака, хлеба.

"Ну вот и с тобой познакомились", - ласково сказал Чарнота, потрепав холку коня, освободившейся от хлеба рукой.

Поехали. Очень скоро дома и булыжная мостовая закончились и они выехали на лесную дорогу. Дождь не переставал моросить. Притихшая природа с её буйством зелени и тишиной, с которой двигалась телега по лесной дороге, - радовали Чарноту.

"Я возвращаюсь на родину!" - ликовала душа вынужденного эмигранта.

Так они и ехали молча уже часа два, когда возница вдруг явно заволновался. Они выехали на открытое пространство незасеянного в этом году поля. Вдалеке на пригорке маячили фигуры двух всадников.

"Вот, чёрт, на пограничный разъезд напоролись", - сказал Александр.

Судя по тому, что всадники начали спускаться с пригорка, - они заметили телегу. Александр стеганул коня и он пошёл иноходью, хотя было ясно, что на телеге от верховых не уйти. Миновав поле, телега въехала в сосновый бор, но деревья стояли так редко, что телегу с двумя фигурами всё равно было видно из далека. Сильный конь уносил их вперёд и вперёд. Телега подскакивала на корнях деревьев. Бег замедлился только тогда, когда дорога пошла в гору. Преодолев её, телега вновь оказалась на открытом участке. Когда они отъехали от вершины пригорка метров на триста, на нём показались всадники. Стало ясно - погоня. Бледное лицо возничего 144указывало на то, как он волнуется. Грянул выстрел. Пуля оторвала щепку от оглобли.

"Да они нас убить хотят! Гони!" - вскричал Чарнота.

Александр что есть силы стеганул коня и тот рванул так, что Григорий Лукьянович ели удержался в телеге. Он на коленках подполз к Александру и прокричал ему прямо в ухо:

"Гони до первого поворота. Я соскочу, а ты проедешь с полверсты и остановись, понял?" Александр кивнул в ответ, но когда увидел в руке Чарноты револьвер, чтобы не было сомнений, два раза прокричал: "Понял! Понял!"

Уже были видны красные звёзды на будёновках всадников, когда дорога круто повернула направо и Чарнота, успев ещё раз крикнуть вознице, чтобы тот не останавливался, соскочил с телеги. Он перебежал на противоположную сторону дороги и, встал за толстую сосну так, чтобы дорога до поворота просматривалась метров на пятьдесят. За эти секунды ожидания он вновь испытал знакомое чувство, когда рука с револьвером наливается тяжестью и становится с оружием как бы единым целым. Медленно подняв револьвер на уровень глаз, стрелок приготовился. Первый всадник вышел на расстояние с которого Чарнота легко мог его снять уже через секунд пятнадцать. Второй отстал от первого метров на десять. Дождавшись, когда первый всадник окажется от засады на достаточно близком расстоянии, Григорий Лукъянович спустил курок. Было видно, что пуля попала в цель. Всадник выронил из руки карабин и лошадь пронесла его ещё метров тридцать, затем он упал. Второй всадник пытался 145 осадить своего коня, но было поздно - пуля Чарноты вошла ему в правый глаз и тот, сначала отшатнулся назад, затем, ткнувшись лицом в конскую гриву, замер и кулём свалился на землю. Чарнота вышел из укрытия и подошёл к убитому, Ему было не больше тридцати. На его правой щеке лежал, удерживаемый тонкой жилкой, глаз. Убедившись, что второй мёртв, Чарнота побежал к первому. Тот лежал лицом в придорожном мхе. Чарнота перевернул его на спину и увидел остекленевшие глаза, глядевшие куда-то вверх - в пасмурное небо Карельского перешейка. Чарнота с удовлетворением бойца отметил, что и "Этот готов".

"Хорошо, что не пришлось добивать", - мелькнула у него мысль.

Он не стал рассматривать мертвеца, а просто стащил его с дороги и, уложив в ложбинку, закидал ветками кустарника, которые он наломал поблизости. То же самое он проделал и со вторым трупом. Но прежде снял с обоих ремни, шашки, забрал карабины.

Длинные поводья позволили Григорию Лукъяновичу вести трофейных коней одной рукой. В другой он держал портупеи. Концы ножен двух казачьих шашек волоклись по земле, а на плече висели два карабина. Эту картину увидел Александр, всё это время вглядывающийся в дорогу и напряжённо прислушивающийся к звукам боя. Он соскочил с телеги и побежал навстречу Чарноте.

"Ну, вы молодец, Евстратий Никифорович! Я вами восхищён!"

Чарнота устало улыбнулся и отдал поводья коней Александру.146 Подойдя к телеге, он сложил на неё оружие. Александр, не садясь в телегу, взял вожжи и конь, не дожидаясь понукания, сам пошёл.

"А я ведь военный, - заговорил вдруг Александ, - но только штабист. С германцами в штабе Брусилова воевал. А потом вот эта революция - мать её. С Корниловым на Петроград шёл, но неудачно. Вот и подался в Финляндию. У меня тут родители моей жены жили. Мы вместе с ней в двадцатом и уехали к ним. А места эти знаю потому, что, уже у моих, - он сделал ударение на последнем слове, - родителей, дом был. Они летом сюда приезжали и меня с сестрой привозили. Я с отцом здесь всё исходил. Он у меня заядлый охотник был".