Игрушки для императоров 2. Иллюзия выбора

— Я не могу! Правда, не могу! — ревела объект всеобщего внимания сидя на полу, судорожно сжимая винтовку и потирая ушибленную щиколотку.

— Встала и побежала! Через «не могу»! Мы и так плетёмся в хвосте! Хочешь, чтобы нас всех отчислили?

И пнула сидящую по ноге. Та испуганно подобралась.

— Не надо, пожалуйста! Я правда подвернула её! Я не смогу бежать!

— Я сказала, встала и побежала! Ничего не знаю! Ползком, но двигайся!

— Я не смогу! Бегите без меня! — она залилась слезами.

Сирена Морган, полукровка-гринго, та самая хвастунишка, кичившаяся на сборном пункте лагеря, что одолела двух старших, с первого же дня дала всем понять, что она лидер и покушений на свой статус не потерпит. Большинству было плевать, потому она быстро возглавила сброд из пяти десятков девчонок, гордо именуемый «рота». До настоящей роты это сборище недотягивало, здесь не было никакой дисциплины, все кучковались по интересам и провинциям, откуда приехали. Выполнение общих для всех задач осуществлялось чудом, и имя этому чуду — страх. Страх перед инструкторами, злобными и кровожадными ангелами, страх быть отправленными назад, в родной детский дом, где девочки, не прошедшие отбор, устроят вернувшимся «горячую» встречу. Каким-то образом рота действовала, держалась, выполняла команды, но из пяти десятков девчонок спустя две недели в ней осталось четыре. И это было только начало.

Впрочем, в других ротах было то же самое, они ничем среди других не выделялись, кроме…

Кроме Веласкес. Которая оказалась комнатным цветочком, не способным ни на что. Рота постоянно приходила к финишу последней из-за того, что она не могла бежать быстро или долго. А также не могла сдать простейшие физические тесты, которые засчитывались «по последней», благодаря чему в общем зачёте между ротами они уверенно плелись в хвосте. За это девочки люто ненавидели Веласкес, ведь общий зачёт дан неспроста, а всех мало-мальски проявивших слабину ангелы без жалости вышвыривали. Пару раз её пытались избить, оба раза девчонок удержала от такого смертоубийственного шага Елена, жёстко встававшая между ними. Как выяснилось позже, здесь везде системы слежения, даже в душевой, и любая провокация, любая попытка одной кадетки разукрасить лицо другой, каралось вышвыриванием обеих. Оба раза девочки отступали, но все понимали, что долго так продолжаться не может, и Веласкес всё равно своё получит, рано или поздно.

Глаза Сирены налились кровью:

— Или ты сейчас встанешь и побежишь, несмотря на растяжение, или я тебя убью! Прямо здесь!

Елена вновь, как и прошлые разы, встала между Катариной и потенциальной обидчицей, легонько оттолкнув последнюю:

— Сирена, остынь! Перебор!

— О, защитница объявилась! — воскликнула та. — А я уж думала, куда она подевалась? — её глаза презрительно прищурились. — Скажи своей подруге, если она сейчас не встанет…

— Если она не встанет? Продолжай? — Елена уперла руки в бока.

Сирена натужно задышала, не находя аргументов. Там, на воле, их обеих бы избили. Скрутили, зажали рот и отделали бы так, что родные мамы, буде у них имелись бы таковые, ни в жизнь их не узнали. Но здесь бить нельзя, и это всё осложняло.

— Короче, ты берёшь свою подругу и помогаешь ей бежать следом за нами, — сдала позиции, убавив тон, полукровка.

— Их надо бросить, — раздалось сзади. — Обеих.

Все обернулись. Позади, в группе «ближних товарищей» Сирены, назрела революция, которую та благополучно проморгала. Эта девочка тоже была полукровкой, но мулаткой. Она, как и Сирена, с первого дня позиционировала себя лидером, но, поскольку законы выживания требовали сотрудничества, конфликта умудрялась избегать. До сего момента.

— Это итоговое задание. Если мы опять придем последними, все отправимся по домам, нас предупредили, — продолжала она. — А если мы их не бросим, — кивок на Елену и Катарину, — однозначно придём последними, даже если понесем эту дрянь на себе.

Сирена вспыхнула.

— Мы не можем никого бросать! Корпус своих не бросает!

— Хрен тебе «не бросает»! — заорала мулатка, вскакивая с места. — Ещё как бросает! Скольких уже бросил? Они берут лучших! Лучших, Морган! А мы в хвосте с большим отрывом! Ты можешь тащить её, но я не собираюсь! Я не хочу возвращаться!

— Ты не права, — произнесла стоящая чуть в стороне Мутант, девочка-мод с золотыми волосами и светлой кожей, авторитетная и боевая, но не встревавшая до сих пор в вопросы управления ротой. Ходили слухи, она тоже из блатных, из флотских, но проверить это Елена не могла. Экзотическое прозвище Мутант получила в первый же день благодаря непривычному цвету волос и кожи, и спокойно на него отзывалась.

— Рота — именно семья, и мы должны держаться вместе, что бы ни случилось, — невозмутимо продолжала светлокожая. — Ты не права.

— Зачет по последней! — вспыхнула мулатка, сжимая кулаки от ярости. — Нас всех, всей нашей грёбанной «семьей», отправят по домам, если мы её не бросим! Ты этого хочешь?

— Пусть лучше отправят семьёй, чем по одному, — спокойно парировала златоволосая.