Игрушки дома Баллантайн

– Ты плакал, – сообщает она взволнованно. – Я всегда думала, что настоящие мужчины не плачут. У тебя что-то болит?

– Нет, все в порядке. Просто сны. Как ты себя чувствуешь?

Девочка пожимает плечами, кутается в одеяло.

– Этьен, время может остановиться?

Он садится, трет ладонью заспанные глаза, поправляет на себе плед.

– Все относительно. Для нас, скорее всего, не может. Хотя я полагаю, что оно способно менять ход. Древние индейцы верили, что, если дышать медленнее, время замедлится тоже. Кстати, где Уильям?

– Пошел в туалет. Скажи, когда мы играем и возвращаемся на Перекрестки, время идет обратно?

– Нет, малышка. Здесь иное. Вы не поворачиваете время вспять, вы создаете иную вероятность. Пускаете поезд событий по другой дороге. Но когда вы оказываетесь на Перекрестке, оно, судя по всему, замедляется. Ровно настолько, сколько вам нужно для перевода стрелки.

– Какой стрелки? – любопытствует Сибил, устраиваясь у Этьена на коленях.

– Ну, некой абстрактной стрелки. Железнодорожные рельсы себе представляешь? Ну вот, там, где рельсы расходятся и поезд может поехать направо или налево, есть стрелка. Такой небольшой направляющий рельс, от положения которого зависит, куда повернет поезд. Вот вы с Уильямом умеете передвигать эти стрелки.

– И ты умеешь.

– Нет, я не умею. То, что я вам с муравьем показывал, – просто фокус. Он среагировал на тональность звука и чуть изменил направление.

– Но это же тоже вероятность, не?..

– Не, – передразнивает девчонку Этьен. – Мне сложно доказать здесь и сейчас, что вы с Уильямом способны изменять события, вернувшись в точку ветвления вероятностей. Это все потому, что я нахожусь в произошедшем уже после того, как вы ее изменили. Я не знаю, не помню, как все случилось в естественном ходе вещей. Таково свойство человеческого восприятия.

В комнату тихо заходит Уильям в длинной мужской рубахе с закатанными рукавами. Смотрит на Этьена грустно, хочет что-то сказать, но сестра опережает его:

– Не говори ему, не надо.

– Он все равно поймет.

– Я уже понял. Вчера вы что-то поменяли.

Близнецы кивают. Уильям протягивает сестре сухую рубаху:

– Переоденься. Этьен, в этом доме все часы стоят. Как узнать, сколько времени?

– А не узнаешь, – уверенно утверждает Сибил. – Оно течет тут иначе. Оно дало нам отдохнуть, и теперь можно идти дальше. Правда, Этьен?

Легран не отвечает. Ссаживает Сибил с колен, встает, подбирает с пола мокрую одежду и идет в соседнюю комнату переодеваться. Мысль о вчерашнем Перекрестке не дает ему покоя.

«Мария погибла. Если бы они ничего не меняли, она жила бы сейчас? Зачем они это сделали, они же знали…»

Прикосновение сырой ткани к коже вызывает озноб. Если без рубашки еще как-то можно обойтись, то без брюк – уже никак. Этьен вытряхивает из ботинка мятую газету, ощупывает его изнутри. Бесполезно. Нельзя просушить вещи в неотапливаемом помещении за пару часов.

«Сколько нам еще идти? Мы на втором ярусе, до угла Санграсс еще ярдов триста. Дальше куда? Карта-то – в машине…»

Он пытается восстановить маршрут по памяти, но слишком плохо знает этот район.

«Не отчаиваться. Не раскисать. Близнецы уверены, что их ждут, значит, так и есть. Будь они обычными детьми, в жизни бы не стал их слушать. Но эти знают наверняка. Так что мы доберемся».

Этьен выглядывает в окно и с удивлением понимает, что уровень воды немного спал. Он решает спуститься и прикинуть, как двигаться дальше.

– Сибил! Уильям! – зовет он, выходя в коридор.

Близнецы тут же подбегают, переодетые в сухое. Уильям жует кусок хлеба, Сибил морщится, переминаясь с ноги на ногу в мокрых ботинках.

– Вы нашли еду? Молодцы. Подкрепитесь, попейте. Вода во фляге на ремне, пояс лежит на кровати. Только с коньяком не спутайте. Я спущусь на первый этаж, посмотрю, как нам отсюда выбираться.

Воды на первом этаже почти по пояс. Этьен добирается до окна, выбивает остатки рамы, сметает стекла, перегибается через подоконник и смотрит на улицу. Мутный от грязи и мусора поток течет на два фута ниже оконного проема.

«В лучшем случае, мне по шею. Значит, придется плыть».

Он возвращается наверх, долго возится в кладовке, гремя пустыми тазами и роняя коробки. Вылезает обратно с топором в руках. Подмигивает близнецам:

– Самая необходимая штука на случай потопа. Кто подскажет, из чего лучше всего плот делать?

Сибил и Уильям смотрят на него восторженно.

– Шкаф! Стол! Кровать! – наперебой верещат они.

Этьен осматривается по сторонам.

– Шкаф мы с вами вниз не стащим, отпадает. Стол маловат, хотя подходит. Кровать утонет, Сибил, на ней пружинный матрац, он мгновенно намокнет и утащит ее на дно. А вот дверь вполне годится. Так, вам задание: найти в кладовой гвозди, в рюкзаке – веревку. Сибил, пошарь на кухне, поищи нам с собой еду, которая не портится от воды. Жду вас внизу у лестницы.

Через несколько минут близнецы осторожно спускаются, таща десяток гвоздей и моток веревки. Этьен топором сбивает с петель дверь квартиры на первом этаже, прибивает к ней ножки от стола так, чтобы можно было держаться за них, когда сидишь.

– Ну что, опробуем плот?