Игрушки. Выше, дальше, быстрее

– Лида, у меня к вам задание, как к комсомолке и сознательной советской девушке… – «со значением» проговорил я.

– Слушаю вас товарищ старший лейтенант! – О, совсем другое дело! Вон как глаза вспыхнули!

– Вы сейчас отведёте мальчишек к матери, а потом вернётесь сюда, и мы подробно обговорим ваше задание. Вам понятно? – кивок в ответ. – Так выполняйте, товарищ комсомолка! Проводив взглядом девушку, уводившую мальчишек, я повернулся к танкисту:

– Как зовут-то тебя, лейтенант?

– Фёдор Скороспелый.

– На чём катался и в какой части воевал?

– Я из разведбата шестьдесят четвёртой стрелковой. Взводом командовал. Мы западнее Козеково контратаковали, там меня и ранило.

– Это на поле севернее шоссе?

– Да, там. А вы откуда знаете?

– Видели мы ваши танки. А ранило тебя как?

– Я к прицелу наклонился, потом удар и очнулся я только здесь, в деревне.

– Ты ведь на тридцатьчетвёрке ездил, лейтенант?

– Да, А как вы узнали?

– Похоже, этот тебя через броню так приложило. Значит – прямое попадание в башню. Если бы ты на БТ или «двадцать шестом» был, то сгорел, контуженый то. А скажи мне лейтенант, почему вы не стреляли? Он «вскинулся», но затем сник:

– А вы откуда про это знаете, товарищ старший лейтенант?

– Мы снаряды ваши из танка вытаскивали. БэКа у вас почти полный остался.

– У нас после пятого выстрела накатник сломался… вот и не стреляли. А вы, выходит, там были?

– Три дня назад.

– Больше никого не встретили?

– До того поля, отсюда по прямой – километров пять будет, если не больше. Ушли ваши на восток, если и выжил кто. Хотя, что это я, выжил – это точно! Тебя сюда ведь кто-то доволок.

– Товарищ старший лейтенант, а фронт где сейчас?

– Не хотел тебя расстраивать, но придётся. Далеко фронт – под Оршей и Витебском. Так то…

«Ну вот, кто меня за язык тянет, а?» – в который раз подумал я, заметив, как страдальчески перекосилось лицо танкиста.

– А вы из партизан, товарищ старший лейтенант, или к фронту пробиваетесь? – спросил меня танкист. «А ничего себе выдержка у парня!» – отметил я про себя, а в слух сказал:

– Партизаним помаленьку.

– А мне с вами можно?

– Тебе бы отлежатся, лейтенант, но сейчас у нас другого выхода нет, так что собирайся.

За окном послышался звук приближающегося мотоцикла и через минуту под окнами Люк припарковал моего «стального коня». Я помог встать танкисту, а затем встал и сам. Нога болела, но уже не так сильно, и ходить, сильно прихрамывая, я мог. Сорвав с руки полицая повязку и подобрав обрез, я сунул повязку в карман, а обрез протянул Скороспелому.

– Держи. Какое-никакое, а оружие. После чего, поддерживая друг друга, мы вышли на улицу.

Зельц как раз заканчивал грузить двустволки полицаев в коляску «моего» мотоцикла.

– Лёш, погоди. В коляску лейтенанта посадим, а ружья он в руках повезёт. Ты документы у гадов забрал?

– Да. Вот ещё что у них в карманах нашёл, – и он протянул мне картуз одного из полицаев. Советские деньги, золотые украшения, авторучка и двое часов…

– А ты что думал, они немцам просто так, из идеи служить пошли… Шваль, она – везде шваль. Не удивлюсь, если они из твоего подотчётного контингента. Может, и наколки есть…

– Я могу посмотреть.

– Вот ещё, время на них тратить!

– Эй, старшой, похоже, это – по твою душу… – окликнул меня Люк, показав рукой в дальний конец улицы. «Чёрт, не успели!» – подумал я, увидев бегущую к нам Лиду. Люк вопросительно посмотрел на меня.

– Не в лес же её с собой брать. Сейчас что-нибудь придумаю. – Пояснил я боевому товарищу. – Да, кстати, а рацию ты включил? Саня кивнул.

– Ну и прекрасно. Ждите нас у моста, там холмик рядом есть, помнишь? Ещё один кивок, и мотоцикл сорвался с места…

«Меньше народу – больше кислороду!» – думал я, глядя вслед удаляющимся товарищам.

– Товарищ командииир! – закричала девушка, когда до нас было метров двадцать, – Подождите меня!

«Тьфу, дура… Ещё бы по званию обратилась… Деревенские – они не глухие ни разу. И не немые».

Я замахал руками, показывая ей, что неплохо бы помолчать. Видимо моя жестикуляция была весьма выразительна, так как комсомолка замолчала, только припустила быстрее. Ну, точно – с ГТО у неё всё в порядке. Впрочем, как и с фигурой… «Отставить плотское!» – скомандовал я сам себе и нацепил на лицо «постное» выражение.

– Тха… тха… тхаварищ командир, а как же я? – спросила, задыхаясь, Лида, когда подбежала к нам.

– А у вас Лидия будет своё задание, особое. Вы только мне на вопрос один ответьте, вас в деревне хорошо знают?

– Да. Моя мама здесь родилась и выросла. Она – дядьки Остапа сестра младшая.

– А где сейчас ваша мать?

– Она в Минске осталась, я собиралась в начале августа домой возвращаться, а тут война. Так что про то, где мама сейчас я ничего не знаю.

– Как считаете, сельчане вас немцам не выдадут, если вы пока в деревне останетесь?

– Нет, что вы! Как вы только такое о них подумать могли?

– Я – мог. По-вашему получается, что те выродки, которые сейчас на дворе валяются – не из этого села. Она потупилась…