Игры Боэтии (СИ)

Тони показалось, он ослышался. Он поковырял пальцем в ухе, но разум заверил его, что слова действительно прозвучали. Альтмер извинился. Впрочем, с момента их знакомства Рингилл совершил много странных поступков, не свойственных его высокомерным сородичам. К примеру, Павшая Звезда спал с человеком и даже находил в этом удовольствие. Если не притворялся, конечно. Хотя зачем бы ему...

— Может, мы еще выкрутимся, — неуверенно возразил Тони. — К утру похмельные норды вспомнят о своем любимом кличе «Скайрим — для нордов!», полезут бить морды заезжим имперцам, а про нас забудут...

— Про людей, прикончивших императора? Даже не надейся, — едко хмыкнули с той стороны каменной преграды. — Наша казнь станет отличным поводом к тому, чтобы оттяпать голову еще кому-нибудь. Главное, положить начало.

— Молчи уж лучше. Без тебя тошно.

Альтмер умолк, но надолго его терпения не хватило. Ему позарез требовалось высказать наболевшее.

— Тони. Теперь я понял, что не должен был вытаскивать тебя из твоего медвежьего угла. Ты обрел там свой покой, а я... — он сбился в неловкое молчание.

— А ты — это ты, — закончил фразу Тони. — такой, какой есть, и никогда не изменишься. Потому что Алинор сожжен и пути назад нет. Между прочим, никуда ты меня не тащил. Это ведь я придумал ехать в Рифтен, забыл?

— Не забыл. Но там, в Горьких Водах, было хорошо, — он перевел дух и осторожно, словно ступая по тонкому льду, выговорил: — Иногда мне хочется, чтобы мы вернулись туда.

Тони ткнулся лицом в ладонь, давя смех. Невеселый это был бы смех, и совершенно неуместный, но так и рвавшийся наружу. Альтмер-убийца, Последний мститель Талмора пытался утешить человека. На свой диковинный альтмерский лад, но пытался. Глупой надеждой на лучшие времена, которые никогда не наступят.

— Рингилл, не лезь мне в душу грязными сапогами, не то зарыдаю, — предупредил Тони. — Давай уж лучше придумывать план побега, все веселее.

— Мне больше незачем бежать, — огорошил его Рингилл. — Я совершил все, что было в моих силах, и даже немного больше. Мне незаслуженно посчастливилось разделить последние мгновения бытия с Нелл... я не рассчитывал встретить ее еще раз в этой жизни, но промыслом небес наши судьбы скрестились.

— Нелл — это кто?.. — осторожно уточнил Тони.

— Араннелия, — выдохнул Рингилл. — Она была моей единокровной сестрой по первому брачному союзу нашего отца. Ты никогда не спрашивал, где был я, когда шла Великая Война. Я был рядом с Нелл — в походах, в битве Алого Кольца и во время осады столицы. При штурме города людской армией я потерял ее. Она пропала, никто не слышал о ней ничего. Мне... — она запнулся, — мне не хочется думать о том, что все эти годы она провела, сознавая, что с ней сотворили и не имея сил ничего изменить. Вечная безмолвная тень под ногами Боэтии.

— Она узнала тебя? — Тони больше не хотелось смеяться.

— Не знаю. Надеюсь, что узнала.

— Мира и покоя ее душе, — произнес Тони. — Она... она была полководцем враждебной армии, она не смогла остановить бойню в Имперском городе... но все равно она не заслуживала такой участи.

Что-то звякнуло. Тони опустил глаза, увидев у самого пола руку альтмера, перехваченную в запястье двойным кольцом наручников — железным и посеребренным, препятствующим чароплетству. Поколебавшись, Тони просунул ладонь сквозь прутья, коснувшись пальцами раскрытой ладони. Древний как мир ритуал выглядел таким глупым и нелепым... но от него стало легче на душе. Неотвратимая скорая смерть уже не казалась такой нелепой и жуткой. Просто смерть, еще один поворот колеса, еще одна ступень от прошлой жизни к новой. Сброшенная оболочка души, что бессмертна.

Утро выдалось бесснежным, сырым и волглым, закутанным в сырой туман. Солнце еще не взошло, его присутствие угадывалось по бледно-розовым и оранжевым отблескам на изнанке серо-сизых облаков. Вдоль карнизов и водостоков свисала бахрома желтоватых сосулек, истоптанный мокрый снег чавкал под ногами.

Халаг, когда за ним пришли гвардейцы и выволокли прочь из камеры, устроил драку. Сломал полдюжины рук, своротил пару челюстей и угомонился, только когда ему несколько раз заехали сложенной вдвое тяжелой цепью по загривку. Наполовину потерявшего сознание орсимера обмотали веревками и потащили по коридору, точно тушу на бойне. Альтмер не сопротивлялся, как в драный плащ, завернувшись в остатки достоинства. Тони заблажил, что ни в чем не виновен и огреб по ребрам, но возиться и заковывать в кандалы не стали, сочтя самым безобидным из обреченных на казнь злоумышленников.